Блондинки от "Бергдорф" - Плам Сайкс Страница 63

По пути в аэропорт Кеннеди я решила радоваться тому, что имею, и не оплакивать то, чего у меня нет и не было. Скажем для примера: многие девушки пошли бы на все, чтобы иметь столько Марка Джейкобса, как у меня.

Нет ничего противнее, чем застрять в очереди на проверку багажа в аэропорту Кеннеди в десять часов вечера, стоя за мужчиной, путешествующим сразу с четырьмя лэптопами. Каждый из них пришлось раскрыть, поместить в отдельный пластиковый поднос, просканировать, рассмотреть и снова закрыть. Такое кого угодно выведет из себя. В такие моменты искренне жалеешь, что сумела измениться. Если вдруг решили самосовершенствоваться, оставьте хотя бы несколько дурных привычек, с чисто практическими целями, разумеется. Отказываться от полетов на частных транспортных средствах — крайне глупо. Послушайтесь меня и никогда-никогда не следуйте моему примеру.

Я прибыла в Хитроу в одиннадцать утра и, прежде чем подойти к стойке проката машин, нырнула в туалет, чтобы переодеться. Не хочу показываться дома с видом отверженной. Хватит и того, что ощущаю себя таковой в душе.

Не представляете, до чего уход за собой способен поднять настроение девушке, еще не успевшей оправиться от последствий одноразовой встречи! Например, взгляните на Элизабет Харли, чьи брови после каждого разрыва становятся все сногсшибательнее. Она всегда смотрится изумительно, когда появляется в английской глуши, на совершенно бессмысленных мероприятиях типа очередной игры в поло или крикетных матчей с Хью Грантом в главной роли.

Вдохновленная ее примером, я заперлась в кабинке, надела сверхтонкую кашемировую оранжевую майку (Донна Каран, Нью-Йорк) и узенькие кремовые брючки (Джойе). Вооруженная коричневым кожаным поясом, простыми золотыми серьгами-подвесками, светло-бирюзовыми босоножками от Джимми Чу с изящными золотыми «кошачьими каблучками» и мягкой парусиновой сумкой с рисунком «зебра» на длинном ремне, я сочла, что приобрела истинно гламурный вид в стиле Лиз Тейлор. Никто не узнает, что я три дня как одержимая обдумывала каждую деталь.

Для английской глуши одежда была не совсем практичной, но я и не собиралась разгуливать по английской глуши. Опасность, грозившая только моим туфлям, была незначительной, поскольку от машины до дома всего несколько шагов. Мамочка велела заасфальтировать подъездную дорожку к Олд-Ректори еще много лет назад, сообразив, что хотя гравийные дорожки — это tres по-английски и считаются куда выше классом, чем асфальт, — все же беспощадно гробят ее любимые коричнево-кремовые лодочки от Шанель.

Ничто в мире, даже бесконечно огромный бассейн в отеле «Дю Кап», не может сравниться с Англией в теплый летний день. Разве только пляж Макарони на крошечном островке Мастик, но это уже совсем иная материя.

Два часа спустя я съехала с шоссе и повернула крошечный прокатный «рено клио» к нашей деревне Стиббли, куда можно добраться только узкими извилистыми тропинками, густо заросшими борщевиком и кустами ежевики, которые задевали за зеркала заднего вида. Британцы не слишком большие сторонники маникюра, независимо от того, идет ли речь о ногтях или живой изгороди. Я проезжала мимо разрушавшихся оград, заброшенных ферм, оказывалась в маленьких деревушках с домиками под черепичными крышами, окаймленными цветочными бордюрами, причем каждый впечатлял больше, чем предыдущий. Цветочные бордюры — один из предметов одержимости англичан. Честно-честно, они посвящают этому целые разделы воскресных газет. Общую живописность ландшафта нарушали лишь таблички с надписью «Общественный туалет» и стрелкой, указывавшей на грязноватую будку.

К двум часам дня я уже была милях в пятнадцати от дома. Дорожная табличка гласила: «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В ОКРУГ СТИББЛИ-НА-УОЛДЕ». Местность выглядела на удивление мило, а вид портило только знакомое мрачное, обшарпанное здание, бывшее когда-то больницей. Теперь же, судя по табличке, тут помещалось «УБЕЖИЩЕ СВЯТОЙ АГНЕССЫ ДЛЯ ЖЕНЩИН», где находили приют несчастные, подвергавшиеся издевательствам жены и одинокие матери. Еще ребенком я часто видела обитательниц убежища, бесцельно слонявшихся по деревне. Чаще всего они становились легкой мишенью для несправедливых нападок жителей, обвинявших их во всех несчастьях, случавшихся в округе. Даже если с церковного шпиля падал флюгер, считалось, что тут не обошлось без «этих».

До дома оставалась пара миль, и как раз на том месте, где проселочная дорога делала особенно крутой поворот, «рено клио» вдруг затрясся и встал. Я поставила его на ручной тормоз, переждала немного и повернула ключ зажигания. Мотор рычал и всхлипывал, но машина не трогалась с места. Я попыталась еще раз. То же самое. Прошло минут десять, но у меня так ничего и не вышло.

Признав поражение, я сняла машину с тормоза и позволила ей откатиться на обочину, а сама вышла и понуро уселась на капот с унылым видом новоявленной Келли Осборн. Как же теперь добраться домой? Сотовый здесь не работает (Боже, давно следовало купить Трибэнд!), а вокруг ни единого дома и никаких признаков жизни. Тишину нарушал только шелест пшеничных колосьев, колыхавшихся на ветру. В моменты, подобные этому, девушка имеет право искренне сожалеть о том, что не сидит задыхаясь, стиснутая двумя супермоделями на яхте Патрика Сакстона, хотя общение с супермоделями, постоянно сетующими на то, «какие они толстые», нормального человека невероятно раздражает.

Но я тут же напомнила себе, что стала другим человеком, поэтому придется идти пешком.

Я надела темные очки, взяла сумочку с переднего сиденья, закрыла машину и начала спускаться с холма.

Господи, готова побиться об заклад, что Элизабет Харли никогда не спускалась с английского холма. Не нужно быть Эсте Лаудер, чтобы понять: только последняя идиотка способна взять в «Херце» [74]машину напрокат и при этом надеяться, что приедет куда-то. Элизабет Харли скорее всего доставил бы сюда вертолет, причем секунд за десять.

Я прошла всего несколько ярдов, как вдруг услышала шум мотора. Старый трактор медленно пыхтел, спускаясь по склону и таща за собой груженный скотом трейлер. За рулем сидел молодой парень. Когда он подъехал ближе, я махнула рукой. Развалина со скрипом остановилась. Я заметила, что облупившаяся синяя краска покрыта пылью с прилипшими к ней соломинками.

— Привет. Все порядке?

Господи, до чего симпатичный мальчик! Темные курчавые волосы, красная майка, засаленные джинсы и поношенные тяжелые ботинки. Ну просто лапочка! Так и излучает свежесть! Догадываетесь, хандра в стиле Келли Осборн исчезла как по волшебству.

— Все, — улыбнулась я, не зная, что сказать.

— Сломались?

— Да, — кивнула я, дергая себя за волосы. Да-да, мистеру Деревенщине было не больше девятнадцати, но я не устояла и слегка пофлиртовала с ним. Легкий флирт отличается от тяжелого, когда знаешь, что случится в конце, и заранее покупаешь бразильский воск для эпиляции интимных мест, и тому подобное.

— Нужна помощь?

Господи, обожаю английских мальчиков, у которых все предложения умещаются в два слова. Они напоминают Хитклифа [75]или что-то подобное.