Месть королевы - Виктория Холт Страница 62

А путь этот, коротко говоря, вот какой: Эдуард должен быть свергнут, корона передана его сыну, регентом при коем станет она, Изабелла.

Ну, а если все-таки Эдуард резко изменит свое поведение, свою политику? Станет настоящим королем? Королем-победителем? Преданным супругом… Что тогда?

Все равно, решила она, я ни за что не прощу ему того, что было. Отплачу за все страдания и унижения… Да, я сделаю это…

Громкие взволнованные голоса за дверью прервали ее размышления. Изабелла встала и вышла в большую залу посмотреть, что происходит.

Происходили уже знакомые ей ранее вещи, она сразу поняла это – до того, как кто-то крикнул:

– Миледи, нужно спешить! Мы уезжаем отсюда. Армия короля отступает, вы можете попасть в плен к шотландцам!

Вот и ответ на все ее вопросы. Все осталось по-прежнему. Как могло ей прийти в голову, что Эдуард когда-нибудь станет победителем? Он снова потерпел поражение. Полководца-триумфатора из него не вышло.

Что же, возможно, это и к лучшему. Во всяком случае, облегчает для нее достижение цели.

Она поспешно стала готовиться к отъезду. После недолгой скачки до Тинмута она села там на корабль. Все было не слишком приятно, но утешало одно: вскоре, она это чувствует, судьба окончательно склонится в ее сторону, и тогда отступать больше не придется!.. По крайней мере, ей!..

* * *

Отчаяние господствовало на севере страны среди тех, кто оставался верен королю Эдуарду, ибо стало совершенно очевидно, что он никогда не сможет сравниться с Робертом Брюсом в искусстве ведения войны. Во второй раз он был обращен в бегство и еле избежал пленения… Да, их король рожден не для битв, и трагедия Англии в том, что у старого Эдуарда появился именно такой сын, а сам он не успел при жизни завершить все свои ратные дела.

Молодой Эдуард был подавлен, но не безутешен. Он пришел к решению: не нужно больше войн! Он никогда их не любил. Только один раз добился успеха в сражении – у замка Лидс, который обороняла женщина. Ланкастера победил не он, а Эндрю Хакли, граф Карлайл. Мортимеров в Уэльсе – тоже не он, а все тот же Хакли…

Ну, так что же, в конце концов? Да, он не воин. Не полководец. Но война и не нужна. Она несет только беды и смерти… Тем не менее ему было до смерти обидно, когда он узнал, что жители северных графств начали понимать: надежды на военные успехи со своим королем они связывать не могут, а потому нужно думать собственной головой, чтобы обеспечить себе спокойную жизнь. И многие начали действовать самостоятельно.

Епископ Дергемский и монахи Бридлингтона попытались заключить мир с Робертом Брюсом, и даже граф Карлайл лично отправился к мятежному вождю и дал согласие признать того королем Шотландии в обмен на обещание не трогать его собственные земли. То есть сделал то самое, за что был не так давно при его участии взят в плен Ланкастер и публично казнен.

Король Эдуард был глубоко оскорблен этим поступком. Королева Изабелла в душе посчитала его разумным: всякий, кто хоть в чем-то полагается на Эдуарда, просто глупец. Но теперь они все поумнеют. Они получили очередной урок. Вся страна получила урок. И все почувствуют себя лучше и счастливей, если этот король уйдет от них.

В этом ей помогут друзья. Должны помочь. У нее их сейчас немного, но будет больше. Она приложит для этого усилия. Один из самых надежных друзей – епископ Адам из Орлтона, открыто не одобрявший поведение короля. Он ненавидел Диспенсеров не меньше, чем она, и так же радовался, когда их изгнали. Но после ареста Мортимеров и смерти Ланкастера сам оказался в опасности – когда позиции короля усилились и тот начал подумывать о возвращении своих фаворитов. Эдуард возненавидел епископа Орлтона и даже попытался предать его светскому – не церковному – суду, которому духовные лица были неподсудны. Если бы не вмешательство двух архиепископов, его приговорили бы к смерти, а так Адама Орлтона удалось отстоять, хотя части имущества он был все равно лишен и вынужден жить в Тауэре – не совсем как узник, но и не как свободный человек. Он подал жалобу папе римскому и ожидал решения оттуда.

Изабелла часто наведывалась в Тауэр, останавливалась в покоях, где была рождена ее вторая дочь Джоанна, и постоянно виделась с Адамом из Орлтона…

Несмотря на последнее поражение на Севере, Эдуард продолжал чувствовать себя на коне. Почему бы нет? Все его главные противники были мертвы или арестованы: Ланкастер, оба Мортимера… Молодого тоже следовало бы казнить, но медлительная, ленивая натура Эдуарда помешала ему это сделать. Тот по-прежнему, уже третий год, оставался узником Тауэра.

И совершенно напрасно – как будет видно позднее.

Эдуард же, как было только что сказано, чувствовал себя вполне уверенно. Слишком уверенно. И потому, забыв или не желая вспоминать о том, что произошло не так давно из-за Гавестона и с Гавестоном, а также с Диспенсерами, решил вернуть отца и сына во дворец. И сделал это… Король он или не король, в конце концов?! Кто смеет ему запретить?..

Диспенсеры откликнулись с готовностью и благодарностью, и не прошло много времени, как снова принялись вершить дела и вертеть королем по своему усмотрению, с той же уверенностью и наглостью, как прежде.

По просьбе короля, не простившего графу Карлайлу его сговора с Брюсом, они заманили того в чужой замок, где он был арестован и предан суду как изменник. Смелый солдат и полководец, победивший Ланкастера, был приговорен к мучительной позорной казни.

Однако, вопреки всякой закономерности, вскоре после этого Эдуард с помощью тех же Диспенсеров заключил с Брюсом перемирие сроком на тринадцать лет и поставил себе это в огромную заслугу, забывая, что Брюс пошел на мир только оттого, что неумолимая болезнь – проказа, терзавшая его, – усиливалась и сделалась уже явной для всех близких.

Все вернулось на круги своя – как в недавние, недоброй памяти, годы. Фавориты короля орудовали вовсю, забирая себе новые земли и замки; король во всем потакал им и был на вершине блаженства с младшим Хью, которого он никогда, никогда больше не отпустит от себя!.. Так он клялся.

Во дворце снова зрело недовольство. Вновь слышались требования удалить Диспенсеров.

* * *

Королева временно переехала в Тауэр. Ей нравится, говорила она, быть ближе к своим добрым друзьям – жителям Лондона. На самом деле с возвращением Диспенсеров она ощутила необходимость действовать решительней и начать чаще и откровенней советоваться с близкими друзьями и единомышленниками, первым из которых считала епископа Адама Орлтона.

Мрачное и угрюмое место – лондонский Тауэр. Странное дело, но он сочетал в себе темницу и дворец. Множество узников томилось тут долгими годами, без всякой надежды на спасение. Наиболее суеверные считали, что по ночам здесь слышатся стоны давно умерших в этих стенах. Говорили также, что на ступеньках извилистых лестниц, в темных сырых камерах можно временами увидеть призрачные фигуры мужчин и женщин, чей дух никогда не обретет покоя, пока не станет свидетелем отмщения за их поруганные жизни, за адские муки в этих стенах. Ни в одном месте во всей стране, говорили люди, не скопилось столько привидений, столько духов, как здесь.