Почерк судьбы - Шарлотта Лукас Страница 62

– Вы сейчас на полном серьезе сравниваете мою жизнь с сюжетом сериала?

– Ах, да бросьте! Как там говорил великий Оскар Уайльд? Неприятно, когда о тебе много говорят, но еще хуже, когда о тебе не говорят вовсе.

– Должно быть, он в этом разбирался, – сухо бросил Йонатан. – Насколько мне известно, достопочтенный мистер Уайльд провел последние годы жизни в тюрьме, попав туда по обвинению в непристойном поведении, и умер вскоре после освобождения в нищете и полном одиночестве.

– И все-таки его мысль очень интересна.

– Только подобные воззрения ему ничем не помогли.

– Зато помогают потомкам.

– Наверняка это большое утешение post mortem ^[41].

– Ну… – Маркус Боде развел руками. – Разве мы изо дня в день занимаемся тем, что оставляем потомкам великую литературу?

– Мне бы больше понравилось, если бы нас ценили и осыпали гонорарами еще на этом свете.

Маркус Боде сразу оживился:

– Может, обсудим наши дела?

– Мм…

Черт! Черт, черт, черт! Йонатан сам вырулил на тонкий лед, а ведь он хотел избегать этой темы как можно дольше. Неудача! Быстро ему на ум не пришло никакой хорошей отговорки, поэтому Йонатан сдался. И решил сам «перейти в наступление».

– Охотно, – помолчав, сказал он. – Но, поскольку вы упомянули о своем многолетнем опыте работы в издательстве, меня интересуют ваши предложения.

– А вот мне хотелось бы узнать, что вы как руководитель издательства думаете о его нынешнем положении, которое очень наглядно отражено в документах, – сказал Боде.

– Пожалуйста, после вас!

– Нет, нет, я даю вам право выступить первым!

Йонатан откашлялся. Что здесь происходит? Сюда явился Лорио ^[42] со скрытой камерой? Почему Маркус Боде не решается высказать свое мнение? Может, он…

Боится?

Боится его, Йонатана Н. Грифа? Такое вряд ли можно представить. Йонатан ведь не отец. Кроме того, он и сам боится.

Неужели Йонатан и в самом деле так подумал?

– Давайте серьезно, господин Боде, – произнес Йонатан, стараясь, чтобы его голос звучал авторитетно. – Вы занимаетесь текущими делами и наверняка лучше знаете все показатели, чем я. Вы анализируете рынок, и было бы глупо с моей стороны не узнать сначала ваше мнение как эксперта в этих вопросах.

– Вы так думаете?

– Да, конечно.

– Значит, вы хотите, чтобы я открыто высказал свое мнение?

– Я вас прошу об этом!

Маркус Боде замялся. Потом он поставил стакан на столик, заерзал в кресле, придвинулся вперед, составил ноги вместе и сложил руки на коленях.

– Если на чистоту, то для меня все выглядит примерно так: наше издательство больше не может следовать тем путем, которого придерживалось с момента основания. Иначе нам не выдержать конкуренции.

– Вы не могли бы описать ситуацию подробнее?

– Издательство «Грифсон и Букс» ратует за высокую литературу. Только ее уже мало кто покупает. Если вы интересуетесь моим мнением, то мы в срочном порядке должны стать популярнее.

– Популярнее? – Йонатан выплюнул это слово, будто оно имело отвратительный привкус.

Маркус Боде кивнул.

– Что вы имеете в виду?

– Я считаю, что мы должны срочно включить в наш план хотя бы несколько произведений развлекательного жанра. Это могут быть любовные романы, детективы и триллеры. Ну и исторические бестселлеры.

– Ни в коем случае!

– Я предполагал, что вы именно так отреагируете. Но я не вижу другого выхода.

– На это «Грифсон и Букс» не пойдет!

– Если ничего не изменится, то издательство так и не сможет подняться.

– И все же, – не унимался Йонатан, – если у тебя фабрика по производству болтов, то нельзя вдруг решить с завтрашнего дня продавать дюбеля только потому, что они лучше идут на рынке.

Маркус Боде растерянно посмотрел на него, и Йонатан мог его понять: ему самому это сравнение показалось странным. Он не знал, в какой части его мозга родилась мысль о болтах. Должно быть, там что-то перемкнуло от паники.

– Нет, нужно просто продавать другие болты, – коммерческий директор использовал то же сравнение. – Если хозяин этого не хочет, то нужно прикрыть фабрику, потому что бизнес пришел в упадок.

– Ну, это не может быть настолько драматично.

– Вы цифры в финансовых отчетах видели? Это именно так и выглядит.

– Конечно я их видел!

– Тогда вам должно быть ясно, что ситуация драматичная.

– Но…

Йонатан пытался подыскать правильные слова. Не нашел. Ничего не пришло ему на ум, кроме невнятной фразы:

– И все же мы не будем участвовать в программе отупления мира, чтобы получать прибыль!

– Откуда у вас вообще такое, я бы сказал, патологическое отрицание всего, что имеет хоть какое-то отношение к развлекательному жанру? – спросил Боде.

– Это не отрицание! – заносчиво возразил Йонатан, а потом спросил себя, не ссорятся ли они сейчас. Выглядело это именно так.

– Нет?

– Я всегда считал, что мы с вами одного мнения по этому поводу и вы полностью согласны с нашей программой.

– Так оно и есть! Речь ведь идет не о моем личном вкусе и моих предпочтениях и не о ваших, а о том, что продается. «Грифсон и Букс» – это коммерческое предприятие, и вы как руководитель несете ответственность за своих сотрудников.

– В первую очередь это предприятие с давними семейными традициями. И я обязан их поддерживать.

– Я и это понимаю, – успокаивающе произнес Маркус Боде. – Я же не предлагаю вам издавать только романы-вестерны. Просто нужно вводить время от времени продающуюся позицию, чтобы мы могли финансировать нашу основную программу.

– Я считаю это лицемерием!

– А я считаю это ловким ходом.

– Тогда у нас на этот счет разные мнения.

Они неотрывно смотрели друг на друга. Молча. Даже не мигая. Момент истины возле парка Инноцентия.

И только Йонатан хотел откашляться и сказать что-то примиряющее, сознаться, что он вошел в раж, как вдруг снаружи раздался пронзительный крик:

– Отпустите меня сейчас же!

Йонатан мгновенно подхватился с кресла, словно его укусил тарантул. Маркус Боде последовал его примеру, мужчины разом бросились в коридор, к двери.