Пленница моего сердца - Нэн Райан Страница 62

Мэри Эллен становилась бледнее день ото дня, лицо ее осунулось, огромные глаза стали еще больше. А тут еще жара наступала, как стая саранчи. Даже ночи не давали отдыха – от влажности стало совсем нечем дышать.

Пятого июня в штаб пришло очередное письмо с фронта, на закате энсин Бриггз доставил его в Лонгвуд.

Мэри Эллен медленно спускалась по лестнице, когда Бриггз окликнул ее:

– Добрый вечер, миссис Найт.

– Здравствуйте, Бриггз, – ответила она, и в темных глазах ее застыл вопрос. – Вы пришли, чтобы...

Он протянул ей письмо: конверт был слегка смят, но она сразу узнала разборчивый, с уверенным нажимом почерк капитана Клея Найта.

Мэри уже хотела взять конверт, но внезапно опустила руку, пронзенная острой болью. У нее перехватило дыхание.

– Миссис Найт! – воскликнул Бриггз; подхватив Мэри Эллен на руки, он понес ее наверх, в спальню. Как только Тайтус и Мэтти явились на его зов, он, оставив роженицу на их попечение, сунул письмо в карман и помчался за доктором.

Не прошло и получаса, как доктор Кейн уже был в Лонгвуде. Ли Томпсон тоже не заставила себя ждать.

Восемнадцать часов спустя все они по-прежнему оставались в доме. Худшие опасения врача сбывались, затяжные роды продолжались всю душную июньскую ночь. Мэри Эллен бормотала запекшимися губами имя Клея, медленно сползая к опасной черте между жизнью и смертью.

Тайтус и Мэтти хлопотали за дверями спальни, заверяя друг друга, что с их хозяйкой и малышом все будет в порядке, но настал рассвет, а ребенок так и не появился на свет.

К одиннадцати часам Мэри Эллен ослабла настолько, что слова давались ей с трудом, но больше она боялась не за себя, а за ребенка.

– Пожалуйста, доктор Кейн, – взмолилась она, собрав последние силы, – не дайте малышу умереть. Пожалуйста... О! – Почувствовав, что началась очередная схватка, Мэри Эллен с силой прикусила губу, и из нее потекла кровь.

Эта пытка продолжалась до полудня, а затем небо затянули грозовые тучи. Засверкали молнии, и глухие раскаты грома возвестили о приближающемся дожде. Вскоре первые капли застучали в окна и начался настоящий ливень. Именно в это время, ровно через год со дня возвращения Клея в Мемфис, Мэри Эллен произвела на свет замечательного здорового мальчика.

Тайтус и Мэтти из коридора услышали крик младенца и стали обниматься. Потом Мэтти отправила Тайтуса на кухню заварить чай, а сама вошла в спальню, чтобы обмыть новорожденного.

Когда старая кухарка поднесла кричащего младенца измученной матери, Мэри Эллен взяла малыша в слабые руки и поцеловала его пушистую макушку.

– Добро пожаловать в этот мир, Клейтон Террел Найт-младший, – торжественно сказала она.

Сжимая крохотные кулачки, Клей-младший зацепил прядь материнских спутанных волос и открыл глаза.

Слезы радости защипали глаза Мэри Эллен, и она, склонившись над малышом, тихо прошептала:

– Если бы только он мог тебя видеть!

Когда, покормив младенца, Мэри Эллен провалилась в глубокий сон без сновидений, ее малыша, сытого и мирно посапывающего, положили в застеленную пеленками с кружевной оторочкой плетеную колыбель, предусмотрительно поставленную возле кровати.

Пока оба они мирно спали, ливень стих и перешел в мелкий затяжной дождь, а когда Мэри Эллен проснулась ближе к вечеру, дождь все еще шел.

Открыв глаза, она увидела двух Клеев сразу, старшего и младшего. Оба спали, оба были настоящие красавцы, и оба принадлежали ей!

Капитан Клей Найт в черных сапогах, синих форменных брюках и в белой сорочке, расстегнутой на груди, так что видна была повязка на ребрах, сидел, раскинув ноги, на стуле возле кровати, откинув черноволосую голову на высокую спинку. Глаза его были закрыты.

Мэри Эллен смотрела на него, словно он материализовался из той мечты, которую она так долго вынашивала в себе.

Клейтон Найт-младший, двадцати четырех часов от роду, в белой распашонке, сшитой любящими руками матери, доверчиво прижавшись к широкой отцовской груди, спал, положив головку на согнутую в локте мускулистую руку Клея.

Мэри Эллен благоговейно смотрела на спящую пару. Никогда еще она не чувствовала себя столь счастливой.

Внезапно Клей-старший проснулся и, открыв серебристые глаза, посмотрел на Мэри. Слова были не нужны – все говорили любящие взгляды.

Младенец тоже открыл глаза и рассеянным взглядом посмотрел на отца.

Улыбаясь, Клей-старший весело спросил:

– Вы оба мне снитесь и исчезнете, если я моргну?

– Я сама хотела то же спросить у тебя. – Мэри Эллен с улыбкой протянула к Клею руки: – Иди сюда и убедись, что мы настоящие.

Поднявшись со стула, Клей осторожно протянул Мэри Эллен крохотного мальчика и, прикоснувшись ладонью к ее бледной щеке, спросил:

– Почему, любимая? Почему ты не сказала мне перед отъездом?

– Не хотела, чтобы ты волновался из-за нас.

Капитан нежно поцеловал ее, а она, оттянув его рубашку так, чтобы можно было прикоснуться к перевязанному животу, прошептала:

– Клей, я думала, тебя убили. Я так переживала... Тебя сильно ранили, любовь моя?

– Нет. – Клей сделал вид, что ничего особенного с ним не произошло. – Мышцы скоро нарастут, и все будет как прежде.

– Тогда поцелуй меня еще раз, капитан. – Глаза Мэри Эллен блеснули. – Поцелуй меня так, чтобы мне стало нечем дышать!

По-мальчишески озорно улыбаясь, вспоминая ту ночь, когда он сказал ей те же слова, Клей нагнулся, чтобы выполнить ее просьбу, и тут же ребенок выразил свой протест громко и негодующе.

Родители переглянулись, засмеялись, и внимание обоих тут же переключилось на их драгоценного отпрыска. Между тем дождь за окнами прекратился и засияло солнце, ослепительно яркое, после чего внизу, на заросшей высокой травой террасе, старые солнечные часы снова пошли исправно, как раньше.