Пленница моего сердца - Нэн Райан Страница 60

Утро 21 мая 1863 года

Капитан Найт зябко ежился, стоя под ярким солнцем на носу «Цинциннати» – сторожевого корабля эскадры. Вынув сигару из кармана кителя, он сунул ее в рот и зажег, а потом, глубоко затянувшись, спросил себя, что же с ним происходит. Доселе он никогда не чувствовал страха: ни когда зеленым юнцом его отправили в Буэнос-Айрес на защиту соотечественников, ни когда помогал выгонять китайских бандитов из Шанхая, ни даже когда его отправили воевать с индейцами в Сиэтле.

И вот теперь Клей вынужден был признаться себе, что боится.

Через час его корабль достигнет Виксберга, где ему предстоит сразиться с хорошо оснащенной армией конфедератов; это будет бой, из которого для него есть лишь два исхода: либо Виксберг падет под натиском наступающих, либо его убьют при исполнении.

Приказ звучал предельно ясно: нажать на врага с реки Миссисипи, в то время как армия Гранта будет бить конфедератов на суше. И на воде, и на земле придется стоять насмерть – пока стратегически важный город не будет взят, не важно какой ценой.

Клей отлично знал южан: Виксберг не сдастся без долгого, изнурительного боя, поскольку, если город перейдет к юнионистам, для конфедератов война наполовину проиграна.

Клей похлопал себя по нагрудному карману, где у сердца лежал запечатанный конверт. Письмо для Мэри. Это письмо было выстрадано им и написано долгой бессонной ночью накануне решающего сражения. Если его убьют, письмо найдут и отправят Мэри.

Отшвырнув прочь недокуренную сигару, Клей с горькой иронией подумал о том, что прежде ему было все равно, будет он жить или умрет, и это безразличие делало его мужественным. Теперь ему было не все равно. Он так сильно хотел жить, что это желание могло обернуться для него смертью. Его утешало одно: времени для праздных раздумий скоро не останется.

По правому борту приближалась линия обороны конфедератов, ощетинившаяся жерлами орудий береговых батарей, и Клей приказал команде немедленно занять места у орудий.

Пристально вглядываясь в берег, он решил не стрелять, пока это будет возможно; лишь когда его корабль развернулся вдоль изогнутой, поросшей лесом береговой линии, взмахнул рукой, давая сигнал к атаке.

А дальше начался ад.

Попытка взять Виксберг штурмом провалилась, как и подозревал Клей с самого начала. Армия Гранта приготовилась к долгой осаде, но эскадра Портера вела себя во время операции достаточно активно. За первые шесть дней осады юнионисты выпустили по городу две тысячи разрывных снарядов. Мятежные южане ответили им огнем батарей с речных берегов, но толку от этого было мало.

– Их ведь не хватит надолго, верно, капитан? – сказал пропотевший от тяжких трудов заряжающий, когда на шестой день битвы солнце началось клониться к закату и на реке на краткий миг воцарился вожделенный покой.

– Эти южане очень упрямы, – пожал плечами Клей. – Мы тут и две недели сможем проторчать. Они будут держаться, пока...

Он так и не закончил, в один миг все береговые батареи изрыгнули огонь, и пушки на правом борту немедленно ответили. Бой шел не на жизнь, а на смерть, река пламенела от огненных отблесков, от грохота пушек и батарей закладывало уши. Черный дым стелился над рекой и прибрежными холмами, разъедал глаза стрелкам, забивался в нос, проникал в легкие. Грохот орудий мешался с криками раненых и умирающих.

Капитан Найт держался уверенно, непрерывно отдавая приказы; теперь, в пылу сражения, от прежних страхов не осталось и следа – он вновь стал тем, кем был со времен выпуска из академии, – вышколенным морским офицером с ясной головой и завидным хладнокровием, великолепным командиром и отличным исполнителем.

Капитан выкрикивал очередной приказ, когда одиночный снаряд мятежных южан попал в оружейный склад «Цинциннати» и небо осветилось громадным заревом – корабль разорвало в щепки.

– Мэри, – пробормотал Клей в тот миг, когда воды Миссисипи накрыли его с головой и заполнили его пробитые шрапнелью легкие.

– Клей! – закричала Мэри Эллен и подскочила в кровати. – Нет! Нет! Клей, только не это!

Сердце ее билось, как раненая птица о прутья клетки. Пытаясь унять боль, она схватилась за грудь. Среди теплой майской ночи ее пробил холодный пот, страх сжал голову словно тисками.

Она попыталась встать, но не смогла. Теперь Мэри стала слишком неуклюжей, и каждое движение давалось ей с трудом. От резких движений ребенок у нее в животе проснулся и начал отчаянно дрыгать ногами, так что ей пришлось схватиться за живот. Она заплакала от безнадежности, страха и досады на себя, поскольку не способна была даже доползти до края постели, чтобы спустить ноги на пол.

Снаружи постучали, но Мэри Эллен не в силах была ответить – рыдания душили ее. Наконец дверь медленно отворилась и в щель просунулась лампа, которая, покачиваясь, стала приближаться к ней. Лишь затем Мэри Эллен разглядела с трудом ковыляющего за лампой Тайтуса.

– Что это с вами? Неужели ребеночек уже...

– Нет, нет, – сквозь всхлипы ответила она. – Клей... Клея убили! Я знаю, Тайтус, я видела! Клей мертв!

– Быть того не может. – Тайтус поставил лампу на стол и приблизился к кровати.

– Что случилось? – Мэтти, на ходу подвязывая халат, пришла ему на помощь.

– О, Мэтти, – Мэри Эллен зарыдала, – Клея убили! Я видела сон, и все было так реально...

– Тсс... – Тайтус похлопал хозяйку по руке. – Вы так и себе навредите, и ребеночку.

– Помогите мне подняться с постели, – взмолилась Мэри Эллен.

Дородная Мэтти, локтем отодвинув Тайтуса, склонилась над кроватью и обняла Мэри Эллен:

– Это всего лишь плохой сон, дитя мое. Ну-ка ложитесь на спинку и засыпайте. Вам приснится другой сон, хороший.