Что скрывал покойник - Луиз Пенни Страница 62

— Ты знаешь, что я должен буду сделать?

— Знаю. И готов к этому.

— Итак, в качестве наказания за неподчинение ты готов пройти по штаб-квартире Сюртэ в униформе сержанта ЛаКруа? — Мэй ЛаКруа была здоровенным сержантом, восседала за столом у входа в полицейское управление и походила на разжиревшего Будду. В довершение столь впечатляющего образа она носила форменную полицейскую юбку, которая была на несколько размеров меньше, чем требовалось.

Это сравнение заставило Гамаша рассмеяться.

— Предлагаю тебе сделку, Мишель. Я согласен, но только если ты своими руками снимешь с нее униформу и отдашь мне. Тогда я буду ее носить.

— Ладно, забудь об этом. Полагаю, мне придется отстранить тебя от этого дела. — Мишель Бребеф однажды уже чуть не сделал это. После дела Арно. Начальство приказало ему тогда отстранить Гамаша от расследования, и снова за нарушение субординации. То дело едва не стоило карьеры им обоим, и Гамаш до сих пор ощущал на себе его отголоски. По мнению Бребефа, он и тогда ошибся. Все, что от него требовалось, это молчать, поскольку не было похоже, что начальство собирается просто взять и позволить преступникам улизнуть. Собственно, все обстояло с точностью до наоборот. Но Гамаш пошел наперекор приказам и пожеланиям руководства. На мгновение ему пришло в голову поинтересоваться у Гамаша, а не думает ли он, что дело Арно еще не закрыто.

Бребефу и в страшном сне не могло присниться, что ему придется поступить так.

— С настоящего момента я отстраняю тебя от расследования этого дела сроком на одну неделю, без выплаты жалованья. В соответствующее время состоится заседание дисциплинарной комиссии по твоему вопросу. Смотри, не надень юбку.

— Благодарю за совет.

— D'accord [47]. А теперь дай мне Бювуара.

Жан Ги Бювуар полагал, что его трудно удивить, но после разговора с суперинтендантом он был потрясен до глубины души. Гамаш заботился о своем заместителе, как о сыне, но молодой человек не демонстрировал ему своих чувств в ответ — он всего лишь выказывал уважение младшего к старшему по званию и по возрасту. Обоих это вполне устраивало. Но сейчас Гамаш видел, как страдает Бювуар, какое страдание причиняет ему необходимость подчиниться приказу, и старший инспектор почувствовал, что только что получил роскошный подарок. Теперь он знал, что и Бювуар, в свою очередь, заботится о нем.

— Это правда?

Гамаш кивнул.

— Это я виноват? Неужели все из-за того, что я осмелился возражать вам? Какой же я дурак! Надо было молчать и слушать. — Бювуар метался по крошечному кабинету, как тигр в клетке.

— Дело не в вас. Вы поступили как должно. Единственно возможным и верным образом. Впрочем, как и я. Как и суперинтендант Бребеф, если на то пошло.

— А я думал, что он ваш друг.

— Так и есть. Послушайте, не терзайтесь понапрасну. Я знал, когда звонил суперинтенданту, что он будет вынужден поступить таким образом. Перед этим я разговаривал с Мари-Рене, и она поддержала меня.

Бювуар ощутил укол ревности, болезненное напоминание о том, что старший инспектор почел за благо посоветоваться с женой, а не с ним. Он знал, что это неразумно, но ведь чувства часто бывают такими, верно?

— Когда она сказала мне: «Поступай так, как решил», я с чистой совестью набрал его номер. Я не могу арестовать Маттью Крофта.

— В таком случае, если не можете вы, то не могу и я. Я не стану выполнять для Бребефа его грязную работу.

— Во-первых, не Бребеф, а суперинтендант Бребеф, а во-вторых, это ваша работа. Или я что-то неправильно расслышал, когда вы держали речь сегодня после обеда? Что это было, в таком случае? Ерунда, достойная «адвоката дьявола» [48]? Вы знаете, что я терпеть не могу подобные выходки. Говорите то, что думаете, и не играйте в претенциозные интеллектуальные игры. Неужели это все, на что вы были способны? Быстренько переметнуться на другую сторону, словно в дурацкой игре для развития интеллекта умственно отсталых детишек?

— Нет, это не игра. Я считаю, что Маттью Крофт совершил убийство.

— Так арестуйте его!

— Это не все. — Теперь Бювуар выглядел действительно жалко. — Суперинтендант приказал мне забрать у вас значок и оружие.

Гамаш был потрясен. Если бы он тщательно обдумал свое положение, то, наверное, не удивился бы, но он не мог и предполагать, что дело зайдет так далеко. В груди у него защемило. Острота собственной реакции поразила его. Придется серьезно поразмыслить над этим, но, к счастью, ему предстоял долгий путь домой, так что времени хватит.

Гамаш встряхнулся, сунул руку в нагрудный карман и передал инспектору свой значок и удостоверение личности. Потом отстегнул кобуру с пояса.

— Мне очень жаль, — прошептал Бювуар.

Гамаш взял себя в руки, но все-таки недостаточно быстро, чтобы Бювуар не заметил взрыва эмоций. Забирая у старшего инспектора атрибуты его служебного положения, Бювуар вспомнил одну из многих вещей, которым научился у Гамаша. Евангелие от Матфея, глава десятая, стих тридцать шестой.

Похороны Джейн Нил, старой девы из деревушки Три Сосны в округе Сен-Реми, провинция Квебек, состоялись два дня спустя. На колокольне церкви Святой Марии траурным звоном надрывались колокола, и эхо катилось по долинам, достигая самых отдаленных уголков, проникая в сокровенные глубины земли, где обитали такие создания, которые никогда бы не существовали, если бы Джейн Нил не была тем человеком, которым была, и не жила так, как жила.

И вот теперь люди собрались, чтобы сказать ей последнее «прости». Был здесь и Арман Гамаш, приехавший из Монреаля. Он с радостью воспользовался случаем, чтобы прервать вынужденное бездействие. Он протиснулся сквозь толпу, вошел в раскрытые врата небольшой церкви и оказался в полумраке внутреннего помещения. Гамаша всегда поражало, что в церквях так мрачно и темно. На улице вовсю светило солнце, и ему понадобилась минута или две, чтобы глаза привыкли к полумраку. Но даже теперь у Гамаша не было ощущения, что он оказался дома. Церковь представлялась ему или огромным, похожим на пещеру памятником, служившим олицетворением даже не столько Господа, сколько состояния и привилегий общины, или аскетическим и холодным воплощением экстатического отказа от земных удовольствий. Гамаш любил ходить в церковь, ему нравилась звучащая там музыка, красота языка и умиротворение. Но в своем «вольво» он ощущал себя ближе к Господу.

В толпе он разглядел Бювуара, помахал рукой и стал пробираться к нему.

— Я надеялся, что вы приедете, — приветствовал его Бювуар. — Вам будет небезынтересно узнать, что мы арестовали все семейство Крофтов, включая их скот и домашних животных.

— Да, похоже, вы решили подстраховаться на сто процентов.