Седьмая девственница - Виктория Холт Страница 61

Пожар погасили быстро. Не понадобилось даже вызывать пожарных. Пострадали только стены и занавеси. Но ущерб был нанесен гораздо больший.

Никогда не забуду этой сцены — все слуги в ночных одеяниях, запах гари в носу, и Джудит…

Наверное, у нее были свои небольшие запасы, потому что она, несомненно, уже выпила, но была еще достаточно трезва, чтобы выбрать момент, когда все соберутся. Она начала кричать.

— В этот раз я тебя поймала. Ты не знал, что я тебя вижу. Ты был в ее комнате. Ты ее обнимал… целовал… Думаешь, я не знаю? Все знают. Это продолжается с тех самых пор, как она тут появилась. Ты затем и привел ее сюда. Ты бы хотел на ней жениться. Но это роли не играет. Ты не позволишь, чтобы такая малость тебе помешала…

— Джудит, — предостерег Джастин, — ты выпила.

— Конечно, выпила. А что мне еще остается? А вы не пили бы… — она уставилась на нас стеклянными глазами, размахивая руками. — Вы бы не выпивали, если бы ваш муж завел себе любовницу прямо в доме… если б он искал любого предлога уйти… чтобы отправиться к ней?

— Надо побыстрее отвести ее в комнату, — сказал Джастин.

Он смотрел на меня почти умоляюще, я подошла к Джудит и взяла ее за руку.

Я сказала твердым голосом:

— Джудит, тебе нехорошо. Ты выдумываешь то, чего не существует. Успокойся, давай я отведу тебя в твою комнату.

Она начала дико, бешено хохотать. Она повернулась к Меллиоре, и мне показалось, что сейчас она бросится на нее; я быстро встала между ними и сказала:

— Миссис Роулт, леди Сент-Ларнстон нездоровится. Прошу вас помочь мне отвести ее в ее комнату.

Миссис Роулт взяла Джудит под одну руку, я — под другую, и, хотя Джудит пыталась высвободиться, мы оказались слишком сильны для нее. Я бросила взгляд на Меллиору — у нее было совершенно белое лицо; я заметила боль и стыд на лице Джастина. Никогда, думается мне, в истории аббатства не было такой сцены, — а самым шокирующим было, разумеется, то, что это происходило на глазах у всей прислуги. Джонни хитро улыбался: он был доволен неловким положением брата и одновременно горд, потому что я, бывшая камеристка, была той, кто, как надеялся Джастин, сумеет как можно быстрее положить конец этой сцене.

Мы с миссис Роулт, дотащили бьющуюся в истерике Джудит до ее комнаты. Я закрыла дверь и сказала:

— Давайте сразу уложим ее в постель, миссис Роулт.

Мы так и сделали и укрыли ее.

— Доктор Хилльярд прописал ей успокаивающее, — продолжала я. — По-моему, ей надо сейчас его принять.

Я дала ей лекарство, и, к моему удивлению, она его покорно выпила. Потом начала бессильно плакать.

— Если б я могла родить ребенка, все было бы иначе, — бормотала она. — Но как я могу? Он со мной и не бывает. Он меня не любит. Он любит только ее. Он никогда не приходит ко мне. Он вечно закрывается в своей комнате. Дверь всегда заперта. Зачем запирать дверь! Скажите мне. Затем, что он не хочет, чтоб я знала, где он. Но я все равно знаю. Он с ней.

Миссис Роулт прищелкнула языком, и я сказала:

— Боюсь, миссис Роулт, что она немного выпила.

— Бедняжка, — пробормотала миссис Роулт. — Оно и не удивительно.

Я подняла брови, показывая, что не желаю никаких откровений, и миссис Роулт мгновенно угомонилась. Я холодно сказала:

— Она сейчас успокоится. Думаю, в ваших услугах больше нет необходимости, миссис Роулт.

— Я рада помочь всем, чем могу, мэм.

— Вы и так очень помогли, — сказала я ей. — Но больше делать ничего не нужно. Боюсь, что леди Сент-Ларнстон больна… Очень больна.

Она опустила взгляд; я знала, что в нем было скрытое понимание.

Меллиора была очень расстроена.

— Ты должна понять, Керенса, что теперь я не смогу здесь оставаться. Мне придется уехать.

Я задумалась, прикидывая, какой будет моя жизнь без нее.

— Должно же быть что-то, что мы можем сделать.

— Я не могу этого вынести Они обо мне перешептываются. Все слуги Я знаю. Долл и Дейзи болтают между собой; они замолкают, как только я подхожу. А Хаггети… он смотрит на меня по-другому, словно я…

Я знала Хаггети и поняла.

— Я должна найти способ удержать тебя здесь, Меллиора. Я уволю Хаггети. Уволю всю прислугу…

— Как ты это сделаешь? И потом, это все равно не поможет. Они все время болтают о нас. А это неправда, Керенса Скажи мне, ведь ты веришь, что это неправда?

— Что вы с ним любите друг друга? Я вижу, что он тебя любит, Меллиора, и я знаю, что ты всегда его любила.

— Но они думают, что…

Она не могла на меня смотреть, и я быстро сказала:

— Я знаю, что вы никогда не сделаете того, чего бы вам следовало стыдиться… тебе или Джастину.

— Спасибо, Керенса. Хоть в этом ты мне веришь. Но что толку быть невиновной, когда все считают тебя виноватой?

Она вдруг повернулась ко мне.

— Ты умная. Скажи, что мне делать.

— Будь спокойна. Держись с достоинством. Ты невиновна. Вот и веди себя так, как будто ты невиновна. Убеди людей…

— После этой ужасной сцены… Как?..

— Не паникуй. Дай всему утрястись. Может, я что-нибудь придумаю.

Но она была в отчаянии. Ей не верилось, что я или кто-то еще сможет ей помочь, поэтому она тихо сказала:

— Все кончено! Мне надо уезжать отсюда.

— А Карлион? Для него это будет ударом.

— Он меня скоро забудет. Дети легко забывают.

— Но не Карлион, Он не похож на других детей. Он такой чуткий. Он будет горевать о тебе. А я как же?..

— Мы будем друг другу писать. Будем встречаться время от времени. Ах, Керенса, наша дружба от этого не прекратится. Она не прекратится, пока одна из нас не умрет.

— Да, — горячо сказала я. — Она не прекратится никогда. Но ты не отчаивайся. Что-нибудь произойдет. Так всегда бывает. Я что-нибудь придумаю. Ты же знаешь, что я никогда не терплю поражений.

Но что могла я придумать? Бедная страдалица Меллиора! Бедный Джастин! Я полагала, что они принадлежат к тому типу людей, которые принимают свою судьбу, какой бы тяжкой она ни была. Они сделаны из другого теста, чем я.

Меллиора просматривала объявления в газетах. Она написала по нескольким адресам. Для дочери священника, имеющей опыт работы компаньонкой и няней-гувернанткой, нетрудно было получить приличное место.

Каждый год в Сент-Ларнстон приезжал маленький цирк; они ставили большой шатер на лугу сразу за деревней, и три дня слышались звуки музыки и голоса, звенящие над сельскими тропинками. За неделю до появления цирка и какое-то время спустя все только об этом и говорили, и по традиции всем слугам в аббатстве предоставляли выходной, чтобы они могли сходить в цирк.