Актриса - Екатерина Маркова Страница 61

— Именно потому, что у вас слегка дурдом, я решила подождать вас здесь. Тем более я бы не хотела, чтобы о моем появлении узнали мама и Глеб… Я вас не задержу надолго.

— Да ничего, мне как раз полезно продышаться… У вас фамилия польская…

— Да, папа же наполовину поляк. Мне это оказалось выгодно — без звука взяли в знаменитую киношколу в Лодзи… Эти поляки, они о русских и слышать не хотят.

— А Глеб говорил, что вы мечтали учиться в Сорбонне.

— Мечтам свойственно меняться, — неохотно ответила Ольга. — Я проучилась год в Лодзи, потом сбежала оттуда и занималась в Париже в частной актерской школе при «Комеди Франсэз». Теперь понимаете смысл моего появления?

Ольга подпрыгнула, ловким движением сбила с пушистой сосновой ветки шапку снега прямо себе на голову и довольно рассмеялась.

Алена, с улыбкой наблюдая за девушкой, ответила через паузу:

— Теперь понимаю. А почему об этом не должны знать мама и Глеб?

Ольга слизнула с кончиков пальцев снег и удивленно заметила:

— Ну как же? Если я вам не подойду — значит, этого эпизода и не было… Зачем родственникам зазря нервы трепать?

— Понятно. Что вы можете показать? — спросила Алена.

— Если дадите в партнеры… ну хотя бы вот этого… — она кивнула в сторону Максима, — могу сыграть сцену из «Трех сестер» — Маша — Вершинин. На французском могу прочесть монолог Антигоны… это моя школьная работа, ну и еще сыграть Чудище из «Аленького цветочка» — это мой любимый образ с детства, и я осваиваю его актерски всю жизнь.

— И сколько лет всей вашей жизни? — поинтересовалась Алена.

— Да уж не первой молодости. Двадцать, — искренне вздохнула Ольга.

— Хорошо. Сейчас поговорим с Максимом, и как только сочтете возможным — приходите… Как себя чувствует мама?

Ольга поежилась.

— Никак не может привыкнуть к своему новому лицу. Я, честно говоря, тоже. Мама же была абсолютно другая… У нее после операции изменилось даже выражение глаз. Ну вы же видели?

— Да, я навещала ее. Но… я никогда не видела прежнего лица, поэтому мне проще.

— Ах да! — воскликнула Ольга. — Ну конечно же! Ее то… прежнее лицо было намного мягче, менее определенным оно было, что ли… Но он, конечно, блестящий хирург… хотя и оказался хорошей сволочью… Царствие ему небесное!

Алена подвела Ольгу к Максиму и, в двух словах объяснив ситуацию и обговорив день и час их встречи, предложила девушке сесть в машину.

— Мне здесь рядом, — отказалась Ольга. — Я лучше пройдусь.

Она махнула на прощание рукой и быстрым шагом направилась в противоположную сторону.

— Постарайся поскорей сделать с ней «Три сестры», Максим, — попросила Алена, провожая взглядом ее длинную тонкую фигуру с чуть подпрыгивающей выворотной балетной походкой. — Нам срочно нужна актриса. Чем черт не шутит…

— По-моему, в ней что-то есть… Забавная… — отозвался Максим.

— Ну, это посмотрим… — осторожно ответила Алена.

«Смотреть» пришлось совсем недолго. Уже на следующий день Максим доложил Алене, что если она отнесется к нему со снисхождением в роли Вершинина, то они с Ольгой могут завтра сыграть отрывок.

— Так быстро? — удивилась Алена.

— Больше не могу. Она меня замучила. Утверждает, что эта сцена настолько сексуальна, что надо отбросить всякие комплексы. Требует, чтобы я раздевал ее.

— Ну правильно, они же оба — и Маша, и Вершинин — с первого мгновения оказались заложниками сумасшедшей страсти, и это чувство усугубляется полной обреченностью… а от этого оно еще неотвратимей.

— Я понимаю, — уныло согласился Максим. — Но я же практически с ней незнаком. Как я могу раздевать ее, да еще как она того хочет — догола! У нее школа другая, ей проще.

— Школа здесь ни при чем. Привыкли, что я вас раскочегариваю месяцами. Ты же киношный артист. Представь себе, что ты на съемочной площадке.

— С ней не могу. — Максим в отчаянии покрутил головой. — Она как уставится своими зелеными «блюдцами» — я сразу текст забываю… К тому же и умная чересчур. Но придира. Единственное, в чем я ей не уступаю, — это в пластике. Она, оказывается, хореографическое училище при Большом закончила. А я Вагановское в Питере. Так что здесь она меня не обскочит.

Алена с изумлением смотрела на Максима. Всегда спокойный, уверенный в себе, он, казалось, никак не мог собраться. Может, влюбился — вот так, с первого взгляда, и уже несет этот крест, сам пока не догадываясь об этом…

На следующий день Ольга Соцкая была единогласным решением худсовета принята в труппу театра.

С утра они с Максимом сыграли для одной Алены отрывок из «Трех сестер», и она поразилась раскованному, почти бесстыдному существованию юной актрисы в этом сложном и для зрелых мастеров эпизоде. Ее Маша — порывистая, искренняя, страстная — так убедительно лидировала в любовном дуэте, что Алене даже стало жалко Максима, который никак не «догонял» свою партнершу. Впрочем, Вершинин вполне мог пасовать перед дорвавшейся до своего первого в жизни чувства Машей.

Темпераментно програссировав монолог Антигоны, в котором не владеющая французским Алена не поняла ни одного слова, Ольга перешла к Чудищу. Тут уж и Алена, и созванный ею двумя часами позже худсовет плакал и хохотал до слез. Используя густые низы своего сильного голоса, Ольга умудрилась сыграть одновременно и дикое животное, и нежного принца, живущего в его облике. Казалось, ей удалось воплотить всю свою детскую любовь и сострадание к заколдованному юноше. Она рычала, каталась в бешенстве по полу, нюхала и целовала бутафорский аленький цветочек, а потом, обратившись в принца, под «Песню Сольвейг» исполняла импровизированное адажио, протягивая тоненькие гибкие руки к воображаемому объекту своей любви.

Одним словом, Ольга Соцкая удивительным сочетанием зрелого страстного темперамента и абсолютно детской наивной трогательности очаровала весь худсовет.

— Да-а, — протянул задумчиво Шкафендра после того, как было решено вводить ее срочно на роли Воробьевой. — И ведь как на голову свалилась… Весьма провиденциально.

— Ну должно же нам хоть в чем-то повезти! — подвела черту Галя Бурьянова.

— Ты уверена, что тебе необходима эта встреча? — еще раз встревоженно спросил Глеб, минуя ворота с бюро пропусков и притормаживая у небольшого больничного корпуса.

— Уверена, — утвердительно кивнула Алена и засмеялась. — Это же больница, Глеб, а не тюрьма. Джой находится в палате, которая охраняется нашими бдительными органами по поручению Интерпола. Знаешь, как дяде Мише было трудно выбить мне это посещение? Не волнуйся ради Бога. Здесь не стреляют — здесь лечат… А ты давай расслабься, поброди по этим замечательным аллейкам. Помечтай, подумай о приятном. О том, что всего лишь через неделю твоя племянница будет царить на подмостках, запеленутая в твою музыку. Мог ли кто-нибудь предположить эдакое!