Компаньон ее сиятельства - Эванджелина Коллинз Страница 61

Мейбурн с недоверием посмотрел на него.

— Я действительно работал на мадам Рубикон несколько лет. Но теперь уволился.

Мейбурн скрестил руки на груди. Манера, с которой граф изучал его, напомнила Гидеону мадам Марсо, когда она оценивающе разглядывала его несколько месяцев назад в кабинете Рубикон. Как и тогда, ему приходилось прилагать усилия, чтобы не опустить голову и не переступить с ноги на ногу.

Спустя довольно продолжительное время Мейбурн кивнул.

— Мы с Райли сегодня утром уезжаем в Лондон.

— Так скоро? — Да, конечно, он граф. Но все равно — быть настолько занятым, чтобы не провести даже сутки-с сестрой, которую не видел несколько лет? Сестрой, которая недавно была жестоко избита мужем?

— Да. Я был вызван неожиданно, — ответил Мейбурн. Некоторые деловые вопросы требуют моего внимания, у Райли тоже срочные дела. Я оставляю Изабеллу на ваше попечение. Привозите ее в Лондон немедленно, если Стирлинг вернется. Она знает дорогу в Мейбурн-Хаус. Если меня там не будет, когда приедете, справьтесь у дворецкого. Он будет знать о моем местонахождении.

— Но…

Мейбурн продолжил:

— Я уже информировал слуг, что леди Стирлинг вверена вашим заботам. Вручаю вам полномочия действовать, как вы сочтете нужным. Вы должны обеспечить ее безопасность любой ценой.

— Но Стирлинг по-прежнему ее муж, — напомнил Гидеон.

Мейбурн вскинул голову.

— Надеюсь, Изабелла будет в целости и сохранности на вашем попечении. С ней не должно приключиться никакой беды. Мне все равно, как вы это сделаете. Она должна быть защищена. Понимаете? — Сине-зеленые глаза сверлили Гидеона.

— Да, — отозвался он, потрясенный. Неужели граф Мейбурн доверяет ему?

— По словам миссис Кули, Стирлинг наезжает редко. Он вряд ли вернется до Нового года.

Гидеон снова кивнул.

— А до тех пор вы должны сосредоточить все усилия на выздоровлении Изабеллы. Что порекомендовал доктор? Не стоит ли ей ограничить физическую активность?

Он устоял перед желанием закатить глаза от скрытого намека в словах Мейбурна и признался:

— Доктор ее не осматривал.

— Что?

— Я пытался, но миссис Кули настоятельно не советовала. Переломов не было. Просто тело Беллы все покрыто ушибами и синяками. — Отговорка звучала неубедительно даже для него самого.

— Какие возможные причины могли быть у экономки?

— Много и разные, — ответил Гидеон. — Доктор и Стирлинг знакомы. Белла будет унижена, если пойдут слухи. Если бы Стирлинг хотел позвать доктора, он сделал бы это сам.

— Какая чушь.

Его плечи опустились.

— Да, я знаю. Но я ничего не мог сделать, разве что самому пойти в деревню и стучать в каждую дверь, пытаясь разыскать доктора.

Мейбурн нахмурился.

— Если вы сочтете, что доктор должен осмотреть Изабеллу, вызывайте его. Я переговорю с миссис Кули. Она распорядится привезти его сюда, если понадобится.

Гидеон облегченно кивнул, но был несколько обескуражен тем, что его положение в этом доме кардинально изменилось.

— Хорошо. Я ожидаю записки, если возникнет какая-то проблема.

— Да, — пробубнил Гидеон. У него было такое чувство, словно его оставляют присматривать на день за группой детей и дают наставления, как должным образом заботиться о них.

— Мне надо поговорить с Изабеллой, прежде чем я уеду.

— Наедине?

— Наедине.

— Скажите ей, что я пошел на кухню, чтобы принести ей завтрак. — При виде странного выражения лица Мейбурна он добавил:

— Я пообещал ей не меньше четырех раз, что вернусь. Сразу же.

Мейбурн фыркнул. Один уголок его рта приподнялся в печальной улыбке.

Гидеон оставил графа стучать в дверь и отправился за едой для Беллы. Она сильно исхудала. Он испробовал все, что мог, и все, что могли предложить работники кухни, но у нее, похоже, не было особых предпочтений.

Босиком спускаясь с лестницы, Гидеон перебирал в уме достоинства различных блюд, какими можно было бы соблазнить ее. Определенно яйца. Колбаски? Может быть. Копченая рыба? Нет. Но непременно фрукты. Их она, кажется, любит.

Гидеон наткнулся на Райли в переднем холле у дверей. Подбоченившись и широко расставив ноги, он явно был вовлечен в не слишком приятную беседу с незадачливым молодым лакеем.

— Вы уверены? — допытывался Райли.

— Да, сэр.

Райли нахмурился. Он пристально посмотрел на слугу и перевел взгляд на Гидеона. Гидеон склонил голову в приветствии, но не сказал ни слова. Шагая через холл, он чувствовал, что эти сине-зеленые глаза сверлят его взглядом.

Хорошо, что братья сегодня уезжают. Этот ему не особенно нравится.

Послышался тихий стук в дверь, за которым последовало неуверенное:

— Изабелла?

— Да, Филипп.

— Ты одета?

Сидя в середине кровати и кутаясь в голубое одеяло, которое хранило запах теплого тела Гидеона, она не могла заставить себя сказать правду.

Филипп, должно быть, подозревал это.

— Не могла бы ты одеться?

Белла неохотно откинула одеяло, слезла с кровати и набросила сорочку и халат. Она ногой запихнула сапоги, жилет и сюртук Гидеона под кровать, встряхнула одеяло, прикрывая помятые простыни, и, как могла, пригладила пальцами взъерошенные волосы.

Затем села в кресло у окна.

— Филипп, можешь войти.

Дверь медленно открылась. Зажмурившись, он сделал шаг в комнату, затем открыл один глаз. Увидев ее одетой, открыл другой.

Белла с трудом выпрямила спину и кивнула на стул с ней рядом.

Филипп сел.

— Мы с Джулианом скоро уезжаем. Я известил слуг, что ты остаешься на попечении мистера Роуздейла. Ты должна следовать его указаниям.

Белла кивнула. Брат, с его каштановыми волосами, сильными чертами и крепким телосложением, очень напоминал их отца.

— Если Стирлинг вернется, ты должна позволить мистеру Роуздейлу разобраться с ним. Он получил инструкции привезти тебя в Лондон немедленно. Если что-то случится или если мистера Роуздейла удалят от тебя, я хочу, чтобы ты ехала прямо в Лондон. В Мей-бурн-Хаус.

Сохраняя на лице невозмутимое выражение, Белла снова кивнула, искусно скрывая страх, который пробудили его зловещие слова.

Рот Филиппа сжался. Лоб нахмурился. Каким-то образом ей удавалось сидеть совершенно неподвижно, даже не расцепить руки, чинно сложенные на коленях.

— Почему ты ни разу не написала? — Его тон был мягким, пробным, почти уязвленным. — Почему ни разу ничего не сказала? Если не хотела говорить мне, могла бы по крайней мере сказать Эсме.