Ангелы - Мэриан Кайз Страница 60

В залитом солнцем доме было неожиданно тихо. Эмили еще не было. Очевидно, ей тоже повезло. Но я была не против побыть в одиночестве, совсем не против. Я была возбуждена. Запястья и лодыжки слегка побаливали, приятное напряжение ощущалось с внутренней стороны бедер. Я никогда не чувствовала так сильно полноту жизни. После душа, где я с ужасом заметила следы укуса на животе, я поехала на пляж позагорать. Мне нравилось, как я выгляжу со стороны. Независимая женщина, которой нравится проводить время в компании с собой, несется на авто с откидным верхом.

Через пару минут после того, как я улеглась на песке, подошел Руди, нагруженный мороженым.

– Где ты была? Я о тебе беспокоился, – сказал он.

– Безумная неделя, – объяснила я. – Есть трехцветные батончики «Клондайк»?

Я устроилась со своим мороженым под палящим солнцем. Меня охватило заманчивое видение – я начинаю все с нуля. Здесь есть все: отличная погода, фантастическое местоположение, милые люди. Всю мою неудавшуюся жизнь можно было бы оставить в прошлом, в Ирландии. Начать все заново. И в этот раз все сделать правильно. Я же работала в Чикаго, не сомневаюсь, что кто-нибудь мог бы взять меня на работу и оформить мне «зеленую карту». [13]Для людей с опытом работы в юридической сфере на студиях должны быть тысячи мест.

Тут я позволила открыться дверце в секретную и волнующую мечту. Что, если и Трой станет частью моей новой жизни? Я бы наслаждалась идиллией наших взаимоотношений. Я и он. Весело смеемся вместе. Бродим среди лотков с овощами и фруктами на рынке. В фильмах пары, которые только что начали встречаться, проводят много времени гуляя среди свежих продуктов. И всегда можно соблазнительно провести пальчиком по продолговатому баклажану, и торговец не начнет орать: «Руками не трогать!» А мужчина всегда может взять сочную спелую клубничку с прилавка и скормить ее женщине, а его за это никто не арестует.

Большую часть дня я развлекалась, рисуя себе подобные картинки. И перестала, только когда смертельно захотела в туалет и пришлось бежать домой.

Вернувшись, я рысью помчалась в ванную. Почему-то внутри все жгло огнем. Странно… И тут я вспомнила, в чем причина, и жжение стало даже приятным… Да, да, конечно…

Все еще не было следов Эмили, но на автоответчике было сообщение от нее. Она провела весь день с Лу, а сегодняшний вечер они собираются снова провести вместе, так что ее можно не ждать.

– Позвони мне на мобильный, если будут проблемы. – И словно ей только что пришло это в голову, она добавила: – Может, ты тоже еще не вернулась. Я попробую застать тебя у Троя.

Это было единственное послание. По крайней мере, для меня. А для Эмили – около десяти тысяч. Джастин, Конни, какая-то Ламурна и некий парень по имени Дирк.

И только тут мне стало понятно, что означало послание Эмили. Я проведу вечер в одиночестве. Ничего страшного. Можно позвонить Клер. Потом я вспомнила, что позвонить нельзя из-за разницы во времени. Ну и ладно, могу позвонить Рейчел в Нью-Йорк. А потом я решила, что должна подтвердить мой статус независимой и счастливой женщины и пойти в кино. Одна. Я с сомнением подумала, что смогу это сделать. И я позволила родиться той мысли, которая так и стучалась в голову: «Если только Трой не позвонит». Должно быть, есть шанс повторить фантастический секс, как вчера ночью и сегодня утром… Внезапно я испытала сильнейшее возбуждение.

За дверью раздался какой-то шум. Неужели это я своими молитвами вызвала Троя? С пистолетом в кармане?

Это был не совсем Трой. Даже совсем не он, а Лара.

– Готова? – просияла она. – Едем к мадам Аннушке?

Я замерла.

– Господи, я совершенно забыла!

Мадам Аннушка, которая должна спасти мои уродские брови. Я записана к ней на пять тридцать.

– Дай мне десять минут, – взмолилась я и стрелой метнулась в ванную, чтобы смыть с себя песок.

Через три минуты я вытерлась полотенцем, и, пока искала одежду. Лара зашла поболтать со мной. Когда я обнаружила лифчик, то на минуту запаниковала, как мне его надеть, не показав ей свою грудь. Но беспокоиться не было времени. Пусть смотрит. Вряд ли увидит что-то новое. Ведь меня всегда так бесили мужики-гомофобы, которые ведут себя так, словно любой встреченный ими гей готов на них броситься. А я сейчас разве не так же себя веду?

В любом случае я ни на секунду не сомневалась, что Лара на меня бросаться не собирается. Думаю, мне просто было интересно, что я отвечу, если она скажет, что у меня красивая грудь.

Я оделась меньше, чем за девять минут.

– Я под впечатлением, – воскликнула Лара. Мы снова уселись в ее серебристый пикап и вновь понеслись по Беверли-Хиллз. Разумеется, я чувствовала себя уже как рыба в воде. По пути Лара расспросила меня о вечеринке у Камерона Майерса. Я рассказала ей про его апартаменты, про вид с крыши, про камин. Но вопроса о том, что было между нами с Троем, не последовало. И я не совсем понимала, как завести разговор на эту тему.

Мадам Аннушка оказалась холодноватой бледной русской. Она была шокирована тем, как ужасно выщипаны мои брови.

– Плёхо, – сказала она. – Ошень плёхо.

Было настолько «плёхо», что ей пришлось сесть на минутку, чтобы издать глубокий прочувствованный вздох. Затем она поднялась и решилась бросить вызов моим ужасным бровям.

– Мы сделаем фсё возможное, – сказала она, заливая мне на веко горячий воск.

Ее акцент мне кого-то напомнил, вызвал приступ ностальгии. Я вспомнила, кого именно – Валю и Владимира. Гарва и его списки покупок. Словно я открыла дверь в промозглую комнату в своей душе. Затем, к счастью, Аннушка, рванула полоску воска, и острая боль затмила все воспоминания.

Процесс был ужасно неприятным. Когда мадам Аннушка дергала, то казалось, что меня атакует тысяча малюсеньких стрел. Глаза слезились. И очень хотелось чихать. И все время она отдавала мне приказания с Валиным акцентом.

– Пинцет, – пробасила она, как хирург в «Скорой помощи». – Еще фоск.

Я подавила в себе порыв и не спросила, есть ли у нее «мнёго-мнёго любофник». Но я бы и так сказала, что есть, потому что выглядела она отлично.

Через какое-то время (которое показалось мне бесконечностью) ужасное вырывание волосков продолжилось над вторым глазом. Пожалуй, было даже больнее, чем над первым. Я молилась, чтобы все скорее кончилось.

Наконец все стихло. Воцарилась тишина, какая бывает, когда отстреляло последнее зернышко попкорна в кастрюле. Я открыла глаза и попыталась подняться на ноги. Но меня тут же остановил настойчивый Аннушкин вопль: