Мария Стюарт, соперница Елизаветы - Галимов Брячеслав Страница 6

– Вы уверены в этом, милорд? – спросила Елизавета с плохо скрываемой радостью.

– Я начальник вашей секретной службы, – холодно сказал сэр Френсис. – Я докладываю вам лишь то, что проверено и перепроверено.

– А что с обстановкой внутри Англии? – терпеливо продолжала спрашивать Елизавета.

– Мне трудно понять, что конкретно вас интересует, – проговорил сэр Френсис, глядя в пол.

– Начнём с парламента, – сказала Елизавета.

– Парламент полностью поддерживает ваше величество. Любое ваше решение будет единодушно одобрено, – ответил сэр Френсис, не поднимая глаз.

– Отлично. В политике должно быть меньше парламентаризма. Меньше парламентаризма, – и всё будет прекрасно! – живо произнесла Елизавета, – Если мы не можем обойтись без парламента, если таков порядок в нашем государстве, – бог с ним, пусть парламент существует, но господа парламентарии должны знать своё место и не выходить за обозначенные для них границы. Мы тратим просто-таки неприлично большие деньги на парламент, и он должен быть нам послушен, – не так ли?

– Именно так, ваше величество, – с готовностью воскликнул сэр Уильям, а сэр Френсис промолчал.

– А нет ли волнений среди благородного сословия? – спросила Елизавета.

– За тридцать лет вашего правления благородное сословие привыкло служить вам. Волнений нет и не предвидится, – отрезал сэр Френсис.

– Очень хорошо. А что купечество и народ? – не унималась королева.

– Преданны вам, – лаконично ответил сэр Френсис.

– Никогда ещё в нашей истории не было такой полной поддержки монарха, как теперь, – подхватил сэр Уильям. – Народ прославляет ваше величество и молит Бога, чтобы он продлил ваше правление на долгие годы.

– А как же наши католики? – возразила Елизавета. – Разве они не проклинают меня за то, что я восстановила в Англии евангелическую веру?

– Ну, если только какие-нибудь негодяи! – воскликнул сэр Уильям. – Но есть испытанные способы, чтобы покончить с ними: реквизиции, конфискации, лишение прав, а для самых отпетых – аресты и казни. Если мы будем решительны и тверды, никто не осмелится выступить против власти.

– Я бы не стал употреблять слово «никто», – вмешался сэр Френсис.

Он поднял голову и посмотрел на Елизавету.

– Что вы имеете в виду? – спросила она с неприятным чувством, заранее зная ответ.

– Пока жива Мария Шотландская, есть опасность, что католики попытаются возвести её на трон. Она – последняя надежда на восстановление католичества в нашей стране. Не следует забывать, что Мария тесно связана с нашими врагами в Европе. Испанцы пойдут на всё, чтобы она стала королевой.

– Вы преувеличиваете, милорд, – Елизавета отвернулась от него.

– Нет, это вы преуменьшаете опасность, ваше величество, – упрямо сказал сэр Френсис. – Я вам говорил три дня назад и не устану повторять, что нельзя начинать большую войну, если в вашем тылу зреет смута. Вы спрашивали меня тогда «о ноже в спину Англии»? Мария – это тот самый нож.

– Перестаньте! Я не желаю этого слышать, сэр Френсис, – резко оборвала его Елизавета. – Вы забываетесь, милорд. Мария – моя кузина, она особа королевской крови; как вы смеете говорить о ней такие вещи, я запрещаю вам! Я никогда не причиню ей вреда, – запомните, никогда!

Сэра Френсис отвёл глаза и мрачно пробормотал:

– Как прикажете, ваше величество.

– Что же касается войны с Испанией, – прибавила Елизавета после паузы, – я знаю, что у меня тело слабой и немощной женщины, но у меня сердце и желудок короля, и при этом короля Англии, – и я с презрением отвергаю саму мысль о том, что Испания отважится вторгнуться в границы моего государства. Я не допущу такого бесчестья, я скажу нашим солдатам: «Я сама возьмусь за оружие, я сама буду вашим генералом и судьей и вознагражу каждого, кто проявит мужество на поле боя».

– Прекрасные слова, ваше величество! – с восхищением вскричал сэр Уильям. – Они войдут в историю!

Королева улыбнулась и милостиво кивнула ему.

* * *

В гардеробной комнате были вытащены из шкафов и сундуков десятки нарядов Елизаветы. Перед громадным зеркалом она примеривалась то к одному, то к другому платью, и отбрасывала их в сторону. Камеристки суетились и толкались вокруг неё, а главная хранительница королевского гардероба была близка к обмороку.

– Нет, не то, снова не то, опять не то, и это не то, – говорила Елизавета, перебирая очередную партию нарядов. – Боже мой, как бедно я живу! У меня нет хороших вещей, скоро будет не в чем выйти ко двору. Приходится на всём экономить, – а что делать, надо сокращать расходы: я не могу бросать деньги на ветер, я должна быть примером для нации… Нет, это невыносимо, лучше я просижу целый вечер в нижней рубахе, одна, – чем надену что-либо из этих обносков.

– Но это новые платья, ваше величество, – осмелилась возразить хранительница королевского гардероба.

– Новые? Я надевала некоторые из них уже по два раза! Вы, наверно, забыли? Слава богу, для приёма посла удалось найти хоть что-то подходящее: это красное бархатное платье – единственное приличное у меня, – вздохнула Елизавета. – Ты не представляешь, милая Дженни, как тяжела жизнь королевы, – хуже, чем у нищенки, – продолжала она, обращаясь к своей фрейлине. – Нищенка может расхаживать в чём ей вздумается, но королева обязана одеваться в соответствии со своим саном. Даже на частной встрече я должна выглядеть королевой Англии, а не обычной женщиной по имени Елизавета.

– Я сочувствую вам, мадам, – сказала Джейн.

– Да, да, да, – рассеянно кивала королева. – Однако что же мне надеть? Может быть, это, коричневое? Или бежевое? Или палевое с жёлтым верхом?… Нет, вот это, бледно-синее, с голубой подкладкой. Ну-ка, прикиньте, как оно будет на мне! – сказала Елизавета камеристкам и после, глядя на себя в зеркало, прибавила: – Да, остановимся на нём. Решено, его я и надену!

Камеристки радостно вскрикнули, а главная хранительница гардероба тяжело перевела дух и вытерла пот со лба.

– Королеве приходится делать не то, что она хочет, а то, что от неё ждут, – говорила Елизавета, пока её одевали. – Лишь наивные простаки воображают королевскую жизнь царством свободы: на самом деле, это каторга, галеры, рудники, вечное рабство. Но каторжник может бежать, раб восстать, а как быть несчастной королеве? Если бы я бросилась в бега, меня бы поймали, вернули и насильно посадили на престол; слишком много людей зависит от меня… Туфли жемчужные, на золотом каблуке, с золотыми пряжками, – распорядилась Елизавета, повернувшись к хранительнице гардероба. – Так получилось, что места возле меня занимают те, кто мне вовсе мне нравятся. Я терпеть не могу сэра Френсиса, – прошептала королева на ухо Джейн. – Он грубый и жестокий; он собственноручно пытает подозреваемых, – я иногда вижу кровь у него под ногтями. Но он гений секретной службы, его агенты повсюду: они рассыпаны по всей стране и по всей Европе, – да что там по всей Европе, по всему миру! Сэр Френсис знает всё, что говорится в лачуге бедняка, в доме купца и дворянина, во дворце вельможи и в королевском дворце; он читает все тайные письма, которыми обмениваются наши враги; он умеет раскрывать заговоры против нас и путать планы наших противников с такой легкостью, с какой ребёнок разрушает кулич из песка. Дорогая Дженни, ты недавно при дворе, будь осторожна: опасайся сэра Френсиса, это очень опасный человек!.. А причёску я, пожалуй, оставлю прежнюю, утреннюю, – королева посмотрелась в зеркало, потрогала свои волосы и бриллиантовые подвески на них. – Да, оставлю, – передайте парикмахеру, что его услуги сегодня больше не понадобятся. Хранителю драгоценностей скажите, чтобы принёс мою шкатулку из красного дерева, я сама выберу украшения… Сэр Уильям тоже не очень приятный человек, – вновь зашептала Елизавета на ухо фрейлине. – Он мой давний знакомый: начинал службу ещё при моём отце и боролся с католиками, затем служил моему юному брату Эдуарду и проводил умеренную политику, а после его смерти поступил на службу к моей сестре Марии и стал преследовать протестантов. Сэр Уильям дважды менял веру: при короле Генрихе перешёл из католичества в протестантство, а при королеве Марии вернулся обратно в католичество. Сейчас он остаётся католиком, подбивая меня при этом на борьбу с католическими общинами в нашей стране и католическими государями в Европе. Сэр Уильям ловко управляется с финансами Англии, благодаря ему наша казна непрерывно пополняется, но ещё быстрее растут его доходы: вездесущий сэр Френсис раздобыл сведения о вкладах сэра Уильяма в заграничных банках, – я была поражена! При моём отце сэру Уильяму отрубили бы голову за вольности с государственными средствами и вывод таких огромных денег из страны, но сейчас мы входим в Европу и надо с этим считаться, – приходится закрывать глаза на некоторые прегрешения… Здесь мои любимые драгоценности, – сказала она, принимая шкатулку из красного дерева. – Что же выбрать? Наверно, вот это жемчужное ожерелье, с «кокосовым» жемчугом. Не буду даже говорить, сколько за него заплачено португальским купцам, – но разве я не могу позволить себе маленькую прихоть? Серьги выберем тоже жемчужные, а перстни наденем с дымчатыми бриллиантами; утверждают, что такие камни – большая редкость, и, кроме меня, они имеются лишь у персидского шаха… Ну, что же, я готова. Мисс Джейн, вы пойдёте со мною, остальные могут быть свободны…