Одно лето - Нора Робертс Страница 6

«Каникулы», — подумала она и сама почувствовала мощное дуновение ветра свободы. Лето только начиналось.

После увольнения из «Селебрити» дел у Брайан меньше не стало. Наоборот, оказалось, она сама контролирует себя строже журнального начальства. Она любила фотографию и готова была отдавать ей все дни и большую часть вечеров. Бывший муж даже говорил, что она раба своей камеры. Брайан никогда ничего не могла на это возразить. Проработав два дня вместе с Шейдом, она поняла, что не одна такая.

Брайан всегда считала себя педантичным ремесленником, но на фоне Колби выглядела лентяйкой. Его терпение восхищало и одновременно раздражало до зубовного скрежета. У них совершенно разный подход. Брайан снимала, чтобы передать свою точку зрения, эмоции, чувства. Шейд же уважал двусмысленность. Его фотографии обрастали дюжиной разных идей, но свое мнение он всегда оставлял при себе. Впрочем, все, связанное с ним, всегда скрывалось в полумраке.

Шейд не любил болтать, Брайан не имела ничего против работы в тишине. Только его долгие молчаливые взгляды раздражали, но она не особенно переживала из-за того, что ее внимательно, как под микроскопом, изучали.

После визита Колби они встречались дважды и оба раза спорили о том, как лучше проложить маршрут и какие темы выбрать для репортажа. Мягкости в Шейде Брайан не обнаружила, зато резкости оказалось сколько угодно. Но проект обоим казался важным, потому приходилось делать так, как предложила Брайан, — искать компромиссы.

Когда поднявшаяся после знакомства волна раздражения улеглась, Брайан решила, что они с Шейдом вполне могут стать друзьями за следующие несколько месяцев. На профессиональной почве, конечно. Правда, спустя два дня совместной работы поняла, что этому никогда не бывать. Колби не вызывал желания дружить с ним. Он умел только ставить в тупик и бесить. Брайан чаще соглашалась на второй вариант.

Она старалась изучить Колби, убеждая себя в том, что причина ее интереса банальна, нельзя отправляться в путешествие с мужчиной, которого едва знаешь. Чем больше она узнавала его, чем больше черных пятен открывала, тем сильнее было ее любопытство.

Лет в двадцать Колби женился и сразу же развелся. Вот так просто, и никаких анекдотов, слухов, обвинений и оправданий. Он хорошо заметал следы. Как фотограф «Международного обозрения» Шейд пять лет провел за границей. Не в уютном Париже, Лондоне или Мадриде, а в Лаосе, Ливане и Камбодже. За работу в этих странах его номинировали на Пулитцеровскую премию, и он получил награду Международного пресс-клуба.

Фотографии Шейда можно было изучать и обсуждать, но его личная жизнь оставалась загадкой. Он редко общался, его друзья были невероятно верными и удручающе молчаливыми. Если Брайан захочет узнать о нем больше, придется делать это во время путешествия.

Она сочла хорошим знаком согласие Колби поработать перед отъездом один день на пляже. Выбрать место не составило труда. Тему отдыха на пляже решили сделать одной из основных. Ее можно было раскрывать почти везде, от Кейп-Кода до Калифорнии.

Сначала фотографы долго брели по песку. Шли в ногу, как друзья или любовники, хотя и не касались друг друга. Шейд все время молчал, но Брайан уже успела понять, что он готов болтать ни о чем только в определенном расположении духа.

Было около десяти утра, но яркое солнце уже обжигало. В будний день на пляже отдыхали только старики и дети. Когда Брайан остановилась, Шейд, не говоря ни слова, пошел дальше.

Она заметила необычную сцену. Пожилая женщина в мягкой широкополой шляпе, длинном пляжном платье и вязаной шали сидела под зонтом и наблюдала за своей внучкой. Девочка, на которой были надеты только розовые кружевные трусики, копала яму в песке. Малышку заливало солнце, а ее бабушку скрывала тень.

Нужно было, чтобы женщина дала согласие на фотосъемку. Необходимость просить людей подписать специальную форму всегда раздражала Брайан, она старалась по мере возможности избегать этого, но сейчас такой возможности не было, поэтому она набралась терпения, готовясь болтать со старушкой, пока та снова не успокоится.

Женщину звали Сэди, ее внучку так же. Брайан еще ни разу не спустила затвор, хотя уже знала, что назовет снимок «Две Сэди». Осталось только вернуть взгляду женщины мечтательность, исчезнувшую во время разговора.

На все ушло двадцать минут. Брайан даже забыла, что ей нестерпимо жарко. Она слушала, думала и перебирала разные ракурсы, точно зная, какого эффекта хочет добиться. Необходимо передать желание женщины защитить себя, отсутствие такового у девочки и связь, которую создали между ними время и кровь.

Погрузившись в воспоминания, Сэди забыла о камере и не заметила, что Брайан начала снимать. Брайан же нужен был контраст, и она получила его. При печати она не будет нежничать, подчеркнет все морщины женщины, ее складки и высветит безупречную кожу маленькой девочки.

Поболтав из благодарности еще несколько минут, Брайан записала адрес Сэди и пообещала прислать снимки, потом отправилась дальше на поиски сюжетов.

Шейд тоже снимал, только молча. Его объект — мужчина, красный и обрюзгший, — лежал вниз лицом на полинялом пляжном полотенце. Не важно, кто он, бизнесмен, взявший отгул, или торговец из Айовы. В отличие от Брайан Колби искал в тех, кто жарился под солнцем, не различия, а сходства. Рядом с мужчиной валялись резиновые шлепанцы, из песка торчала бутылочка лосьона для загара.

Выбрав две точки, Колби сделал по шесть снимков с каждой из них и не сказал при этом ни слова посапывавшей модели. Довольный результатом, он оглядел пляж и примерно в трехстах метрах от себя увидел Брайан, которая как ни в чем не бывало раздевалась. Сняв шорты, осталась в красных шелковых плавках с глубокими вырезами по линии бедер. Ее профиль, четкий, хорошо различимый, был, казалось, вычерчен чьей-то твердой умелой рукой.

Шейд не растерялся. Поймал ее в объектив, настроил диафрагму, немного изменил ракурс, чуть-чуть подождал и в тот момент, когда Брайан прикоснулась к кромке футболки, нажал на спуск.

Эта женщина так проста и естественна… В мире, где самолюбование превратилось в религию, Колби уже и забыл, что можно не зацикливаться на себе. Брайан продолжала медленно раздеваться, постепенно обнажая тонкое изящное тело. Стянула через голову футболку и подставила лицо солнцу, приветствуя тепло. У Шейда в груди что-то зашевелилось.

Желание. Он узнал его. Повода для беспокойства не было.

«Наступило то, — сказал себе Шейд, — что коллеги называют решающим моментом». Фотограф что-то замечает и начинает снимать, в это время действие продолжает развиваться перед его глазами. Когда визуальный элемент соединяется с эмоциональным, в данном случае с пробуждением желания, успех обеспечен. Нельзя переиграть все заново, снять еще раз. В этом и заключается прелесть решающего момента: все или ничего. И если по телу Колби пробежала судорога, значит, все получилось, он сумел запечатлеть эту ленивую сексуальность.

За свою долгу карьеру Шейд научился не сопереживать тем, кого снимал. Даже если что-то в них пробирало до глубины души. Брайан, кажется, и не думала обращать на себя его внимание, но он решил не рисковать и, отвернувшись, попытался выкинуть ее из головы. У него получилось. Ну, почти получилось.