Почерк судьбы - Шарлотта Лукас Страница 59

С другой стороны, что снова заставило думать Йонатана о других людях? Его положение как раз и было привилегированным, и он мог поступать так, как хочется. Это Лео очень точно подметил. Кто, если не он, мог позволить себе роскошь небольшой игры воображения?

Йонатан Н. Гриф взял шариковую ручку. Итак, чего бы ему хотелось? К чему лежала душа?

Он еще не успел закончить выписывать букву «б», начальную букву слова «бег», как вдруг остановился.

Йонатан, конечно, бегал каждый день, но, когда хотел записать это, задумался, действительно ли ему это нравится.

Он никогда еще не ставил перед собой этот вопрос, у него никогда даже идеи такой не возникало. Почему, собственно? Спорт – это здоровье, и это знает каждый. Ежедневные пробежки – это такая же необходимость, как чистка зубов, и в этом не приходится сомневаться. Или все же приходится?

Йонатан задумчиво грыз кончик ручки, пытаясь разобраться в ситуации с бегом. Доставлял ли тот ему радость?

Собственно, нет. Это было своего рода исполнение долга. А вот момент после бега был больше связан с удовольствием. Когда заканчивалась эта каторга, когда он переходил к упражнениям на растяжку и радовался, что спорт вновь победил внутреннего подлеца и соню, тут видны были результаты.

Он снова взялся за ручку и записал:

Мне доставляет удовольствие то, как я себя чувствую после бега и вообще занятий спортом.

Он беспомощно посмотрел на написанное. Что же это значило? Относится ли бег к тем вещам, которые должны были войти в «список удовольствий»? Нужно ли продолжать заниматься бегом? Или нет? Но о том, чтобы немедленно прекратить пробежки, и речи быть не могло!

Он понимал только одно: любой психолог, любой спортивный врач, даже популярный журнал о здоровье рекомендовали бег как средство от всего на свете. И при душевных расстройствах, и при физических ничто так не помогало, как игра в «человека-машину». Это ежедневно заправляет человека достаточной дозой воодушевления.

Конечно, если жалобы на здоровье вызваны поперечным миелитом, то тогда предписывались скорее «мысленные пробежки».

Поэтому спорт был и оставался обязанностью. И что? Теперь нужно срочно отправиться на пробежку вокруг Альстера? Честно сказать, Йонатан мог представить более увлекательное занятие, чем трусить по пустому городу ни свет ни заря, да еще под моросящим дождем. И еще при этом тебя раздражают собачьи кучи и отрывают от монотонного занятия велосипедисты-камикадзе.

Пресловутая «эйфория бегуна» – это состояние одержимости, о котором так много говорят и которое заставляет человека преодолевать без устали километр за километром. Сам Йонатан до сих пор никогда этого не испытывал, просто изо дня в день пересиливал себя.

Может, бег… это не совсем его вид спорта?

Теннис. Эта мысль возникла из ничего. В детстве Йонатан любил играть в теннис. Не так уж хорошо у него это получалось, в секции он не занимался, но они периодически играли с матерью в саду рядом с их особняком у Эльбы, перебрасывая мячики через натянутую бельевую веревку. Да, это ему нравилось, даже очень.

Правда, потом он перестал заниматься этим видом спорта: в семье Грифов играли в гольф. Отец с младых ногтей вдалбливал Йонатану, что самые выгодные сделки заключаются на площадке для игры в гольф. Это было чепухой. Йонатан так и не заключил ни одной сделки, когда на нем были клетчатые штаны и туфли с шипами. С одной стороны, причина этого была в том, что, когда отец заболел и Йонатан стал издателем, он с облегчением поставил короткую клюшку в угол. Гольф всегда казался ему ужасной скукотищей. С другой стороны, Йонатан вообще не занимался крупными сделками, для этого у него был Маркус Боде.

Боде. Было самое время связаться с коммерческим директором. Тот, наверное, уже давно ждал звонка.

Но сначала Йонатану хотелось проработать «список удовольствий», а телефонный разговор с Маркусом Боде о будущем издательства однозначно в такой список не попадал.

Тогда лучше теннис.

И он записал: Играть в теннис

Сразу под этим нацарапал: Петь. Йонатан об этом совершенно позабыл! Маленьким мальчиком он любил петь, особенно неаполитанские народные песни, которые заливисто распевала мать.

Да. Отец, разумеется, еще хуже относился к увлечению своего отпрыска пением, чем к перекидыванию через сетку желтого войлочного мячика. Поэтому амбиции Йонатана в отношении музыки исчезли вместе с уходом Софии. После ломки голоса Йонатан даже тайком, в душе, никогда не напевал.

Йонатан набрал побольше воздуха в легкие и затянул: