Мятежное сердце - Эми Фетцер Страница 59

— Доброе утро, жена.

Жена. Он произнес это так чувственно, одним словом пробудив в ней страсть.

— Доброе утро, Рейн. — Она погрузилась в воду по самую шею. — Ты не закроешь дверь?

Отбросив полотенце, он потянулся за штанами, а она наблюдала, как сокращаются мышцы его спины и ягодиц. Рейн ее муж, она имеет право смотреть."Господи, он прекрасен, другого слова не подберешь. Он подошел к двери, остановился на пороге, и Микаэла задумалась, что может означать эта его улыбка.

«Она выглядит необыкновенно соблазнительной», — подумал Рейн, возбуждаясь при мысли о том, что скрывается под слоем воды и пены.

— Хорошо спала?

«Нет. Всю ночь я представляла, как ты меня ласкаешь, едва удерживаясь, чтобы не сломать твою дверь». Но ему незачем это говорить, он и так все знает.

— Ничего. — Она небрежно махнула рукой, но ее взгляд не отрывался от рельефных мускулов на его бронзовой груди. — Дверь, если тебя не затруднит.

— Моя рубашка, — сказал он, подходя к крючку рядом с ванной.

Микаэла охнула.

— Боже мой, Рейн, что это? — воскликнула она, уставившись на ногу мужа.

— Акула посчитала меня подходящей закуской.

— Просто чудо, что ты не лишился ноги. — Микаэла погладила уродливый шрам и линии стежков, которые тянулись от сильной икры к колену.

— Когда я проснулся на следующее утро, то жалел об этом.

— О, Рейн, ты перенес такие муки! Как ты оказался среди акул?

— Человек, желавший убить Аврору, бросил в наполнявшийся приливом бассейн куски мяса, и акула сумела перебраться через риф. Аврора плавала там, а я ее сторожил. Она просила, чтобы я не ходил за ней, мол, сама управится с акулой, но я боялся за нее.

— И вместо Авроры чудовище набросилось на тебя, — сказала Микаэла, убирая руку.

Она представила, как юноша борется с прожорливым хищником, как острые зубы рвут кожу мальчика, как акула пытается его сожрать.

— Аврора спасла ногу, — сказал Рейн.

Она убедила корабельного врача сохранить ее, и он был ей за это очень благодарен.

— Ты даже не хромаешь.

— Ноет в дождь… Я старался это скрыть от всех.

Он вспомнил, как тысячи раз взбирался на горы, чтобы укрепить разорванные мускулы.

— Почему?

— Еще одна метка, делающая меня непохожим на других.

— Но ты действительно не такой, как все, и этим нужно гордиться. — Микаэла провела большим пальцем по шраму. — Ты выжил после схватки с акулой, Рейн. Даже ребенком ты победил, когда другие потерпели бы неудачу. Ты достоин восхищения.

Под ее взглядом он, казалось, немного оттаял. Она не знала, как много значат для него ее слова и то, что она смотрит на шрам без отвращения. Даже Кэтрин настаивала, чтобы он его скрывал.

В нежном поцелуе Рейна она почувствовала благодарность и радость, что уродливая метка не оттолкнула ее.

— Ты мне снилась всю ночь, Микаэла.

— Да?

— Я снова и снова видел, как доставляю тебе удовольствие. Ты совершенно не знаешь себя.

Микаэла смутилась.

— Ты боишься заняться со мной любовью. Нет, не отрицай, это глупо. Тебе не нужен мужчина, чтобы получить наслаждение.

По ее лицу было видно, что это предположение она сочла возмутительным.

— Доказать? — засмеялся Рей.

— Нет, — поспешно возразила она. — Вода остывает.

— Тогда вылезай. — Рейн подал ей пеньюар.

— Я могу сама.

— Я твой муж, и ты в конце концов ничего не должна скрывать от меня.

«В конце концов он вышвырнет меня вон», — подумала она. В его глазах был вызов, и Микаэла, отвернувшись, встала. Рейн полюбовался изящным станом, округлыми ягодицами жены и набросил ей на плечи пеньюар.

Стоя к нему спиной, Микаэла дрожащими руками завязывала пояс и вспоминала, как выглядело его обнаженное тело сзади. Он поцеловал ее в шею, их тела соприкоснулись. Рейн ухватил губами мочку уха, слегка потянул, и соски у нее сразу отвердели. Когда Микаэла повернулась, он уже закрывал за собой дверь ванной. «Да, он верен своему обещанию, — подумала она, — и не овладеет мной, пока я сама не приду к нему».

Опустившись на табурет, она сжала бедра, но твердая поверхность только усиливала ее возбуждение. Черт побери, разве не глупо так сильно хотеть его, стремиться к тому, что обещает его тело, и одновременно бояться неизбежного? И когда только у него кончится терпение?

По ту сторону двери Рейн с трудом перевел дух, ощущая бурную пульсацию в чреслах. Микаэла — сущее наказание. Ведь она хотела его и, приложи он небольшое усилие, пришла бы к нему в постель. Но ему не нужны ее сожаления. Всю ночь Рейн думал над тем, что могло произойти, настолько ее испугавшее и заставившее так отчаянно сопротивляться желанию. Выводы оказались довольно вульгарными и грубыми.

Микаэла водила расческой по волосам в безнадежной попытке уложить непослушные кудри, но они торчали во все стороны, как прутья старой корзины, и ее уже подмывало взять в руки ножницы. Она давно оделась, а тело по-прежнему жаждало его прикосновений. Ощущения, которые Рейн пробудил в ней минувшим вечером и сегодня утром, не выходили у нее из головы.

Дверь открылась, и Микаэла застыла, не желая смотреть в лицо Рейну. Она еще не готова. Затем все-таки повернулась, но увидела Кабаи.

— Что ты здесь делаешь? — Тот молча встал у нее за спиной и застегнул на ней платье. — Мне не нужна помощь.

Его взгляд говорил, что помощь ей, конечно, нужна, только она слишком упряма, чтобы попросить. Затем араб взял расческу. Неужели он собирается причесать ее? Кабаи совсем не похож на служанку. Одет, как Рейн вчера, в простую рубашку, штаны и сапоги до колен. Только голова чисто выбрита.

— Рейн дома? — Кабаи покачал головой и закрепил косу булавкой. — На корабле?

Он снова покачал головой и сделал движение, будто скачет на лошади.

— Понятно. Рейн взял тебя из гарема? Он нахмурился.

— Убежал? — Кивок. — Наверное, это ужасно постоянно находиться в окружении женщин?

Араб открыл позолоченную шкатулку и вынул нитку жемчуга. Рейн оставил ей много драгоценностей, но она еще не пользовалась ни одной вещью. Кабаи надел ожерелье ей на шею и застегнул.

— Ты мне не ответил.

— Его жены слишком много болтали. — Он протянул ей жемчужные серьги. — Мне было запрещено прикасаться… И желания не было.

Толстые губы насмешливо раздвинулись, обнажив ровные зубы.

— Кто-нибудь еще знает? — Микаэла застегнула серьги.