Край вечных туманов - Роксана Гедеон Страница 59

Вскрикнув, она попыталась увернуться, но я, с какой-то дикой интуитивной мстительностью угадав ее движение, бросилась за ней и снова ударила по лицу. В меня словно дьявол вселился, я не способна была контролировать себя. Я видела, как у нее из носа побежала кровь – по щеке, по шее, прямо на лиф, но ярость моя не уменьшилась. В эту минуту я действительно готова была убить эту дрянь.

– Ну что, мерзавка, теперь тебе весело? Подожди, сейчас будет еще веселее, – яростным шепотом пообещала я, чувствуя, как мною все сильнее овладевает бешенство. Я находилась в состоянии какого-то невероятного аффекта.

Угадав, что я вне себя, и, видимо, испугавшись выражения моего лица, Мьетта вырвалась и, не переставая вопить, отбежала к двери.

– Что я такое вам сделала, не пойму! – прокричала она мне. – Если уж на то пошло, то обижаться я должна! Да, я! Где, интересно, то изумрудное колье, что вы мне пообещали за мои услуги?! Где оно?

– Что?

Я не верила своим ушам. Она еще и обвиняет меня после того, что натворила! Лицо у меня стало совсем белым. Прикусив губу, я медленно пошла к ней.

– Ну, погоди, дрянь, сейчас я тебе покажу изумрудное колье. И колье, и еще кое-что…

В ответ Мьетта истошно завизжала, прижимаясь к двери.

– Не подходите ко мне! Не подходите, а не то я позову солдат и расскажу им, кто вы такая на самом деле!

– Попробуй только. Отправишься на гильотину вместе со мной, ты, невинный голубок!

Не слушая меня, Мьетта визжала не переставая, как свинья на бойне:

– Эй, сюда! Сюда! Скорее, на помощь!

– Замолчишь ты или нет?! – Я схватила ее за платье и попыталась оттянуть от двери. Ткань треснула и поползла с плеча.

– Ой, убивают! – раздался новый вопль Мьетты.

Солдаты во дворе, разумеется, ее услышали. Задребезжал открываемый замок, и дверь распахнулась. Поток лучей заходящего солнца хлынул в темные внутренности сарая.

– Ба, да наши суки, кажется, сцепились!

Этими словами нас приветствовал один из четверых, заглянувших в сарай. Их вид не предвещал ни мне, ни Мьетте ничего хорошего, но она этого словно не понимала.

– Граждане! Спасите меня! – кричала она так же громко, как торговка на базаре. – Эта сумасшедшая убьет меня.

– Заткнись, шлюха! – не слишком любезно оборвал ее один из солдат. Мьетта послушно умолкла. – Ну, что здесь происходит?

– Да и так ясно, Жосслен, что тут спрашивать, – самоуверенно и хрипло ответил полупьяный синий, стоявший ближе ко мне. Его мундир был расстегнут, и сквозь дыру в грязной рубашке проглядывала грудь, поросшая черными волосами. – Подрались бабы.

– Поглядите-ка на эту красотку! – добавил усатый солдат, пальцем указывая на Мьетту.

Она действительно выглядела весьма жалко: под глазом синяк, лицо в крови, платье на плече изодрано и тоже испачкано кровью.

– Из-за чего драка вышла, девки? – спросил тот, кого называли Жоссленом.

– Да уж не знаю, гражданин, – вновь затараторила Мьетта, воспользовавшись тем, что ей позволено было открыть рот. – Я ее не трогала, сидела себе тихо-мирно. Может, ей в голову что-то стукнуло, а может, она просто больная, сумасшедшая от рождения. Если бы вы не пришли, она бы меня убила.

– А ты что скажешь? – обратился Жосслен ко мне.

От него несло потом и перегаром, и я брезгливо отвернулась.

– О, да это еще штучка с характером!

Грязными пальцами он схватил меня за подбородок и насильно повернул мое лицо в свою сторону:

– Не смей отворачиваться, белая дрянь, когда с тобой разговаривает солдат революционной армии!

Глазами, полными ненависти и отвращения, я смотрела на этого грязного потного субъекта, именующего себя солдатом революционной армии, и ничего не отвечала. Самым унизительным для меня сейчас было бы разговаривать с этим сбродом.

– Молчишь? Ну молчи. После ужина мы навестим тебя, научим быть поразговорчивее.

Он с силой оттолкнул меня и направился к выходу.

– Пошли, ребята! Придем после ужина, развлечемся.

– До вечера, бабы, – бросил блондин и последовал за Жоссленом.

– А я, как же я? – закричала Мьетта.

Жосслен обернулся и грубо приказал:

– Возьмите эту стерву, ребята. Заприте в соседнем сарае.

7

…Темнело. Сквозь щели в двери уже не пробивался солнечный свет. Воздух становился прохладнее – как-никак, шел уже сентябрь… Забившись в самый угол, сидя на охапке прелой соломы, я наблюдала, как угасает день. Влажный сумеречный воздух казался голубым, со двора ветер доносил запахи подгоревшей каши.

Внутренне я вся была напряжена. Усталость и страх давно бы сломили меня, если бы не этот странный внутренний стержень, заставлявший меня высоко держать голову. Я не могла ни уснуть, ни забыться. Я слишком хорошо помнила слова того негодяя, его обещание вернуться после ужина, и слишком хорошо знала, что грязная солдатня вернее всего исполняет именно эти обещания.

Когда они приходили, они уже были пьяны. Можно представить, до какой кондиции они довели себя сейчас. Я уже раскаивалась, что так неистово набросилась на Мьетту, довела ее до ужаса. Она, конечно, большая мерзавка, но лучше бы она молчала и не поднимала крик. Тогда солдаты, может быть, оставили бы нас в покое.

Силы у меня были на пределе. Больше всего на свете мне хотелось уткнуться лицом в колени и расплакаться – громко, отчаянно, чтобы ощутить облегчение. Разве можно все время подавлять и скрывать тревогу и ужас, терзающие меня? От этого можно сойти с ума, помешаться!

Шум раздался возле двери, скрипнул замок. Словно какая-то пружина подбросила меня – так быстро я вскочила на ноги, лихорадочным взглядом следя за дверью.

– Вижу, ты дожидалась нас, шлюха!

На пороге стояли Жосслен и двое солдат, которые раньше явились на крики Мьетты. Не было только четвертого, совсем молодого юноши, – уж не знаю, почему; может быть, ему было стыдно. Вид у всех троих был отвратительный: мундиры нараспашку, рубашки грязные, ремни полураспущены… И этот противный запах пота, дешевого вина и давно не мытого тела!

– Что вам надо? – процедила я сквозь зубы, не скрывая своего отвращения.

– Чтобы ты стала чуть-чуть полюбезнее, стерва!

В несколько шагов Жосслен преодолел разделявшее нас пространство и, схватив горячими руками меня за плечи, рванул к себе так неистово, что у меня на мгновение потемнело в глазах. Невыносимо противные губы прилипли к моему рту, отвратительные грязные руки шарили по телу. Дурнота прихлынула к моему горлу, меня вот-вот должно было стошнить. Нет ничего на свете, что было бы хуже этого, ничего… От ужаса, гнева и брезгливости у меня помутился рассудок, а этот кошмар все не кончался, и тяжелые запахи пота и табака душили меня. Изо всех сил я вцепилась ногтями в эту мерзкую физиономию, прижимавшуюся ко мне все сильнее. Я слышала смех солдат и почти физически ощущала, как мои ногти оставляют на коже этого негодяя кровавые борозды. Он резко оттолкнул меня, лицо его было перекошено от бешенства.