Родительный падеж - Мила Иванцова Страница 58

— Ясно. Неплохой букет. Но деньги на ландшафтный дизайн водятся? Кем он хоть работает, знаешь?

— Я не спрашивала. Степан говорил, какой-то ученый. То ли физик, то ли химик. По заграницам работал. Но дизайн заказал беспонтовый, с элементами украинского фольклора.

— Ну так и хорошо, что не корейского! — хмыкнула Наталья.

— И то правда. Не надо меня сватать, кумочка! Что-то оторвалось во мне, или это от страха опять пережить боль? Не ищу я новых приключений. Я умею с мужчинами дружить. Это спокойнее. Да и зачем мне лезть в чужую семью, хоть и рассыпанную по миру? Хватит, что в мою уже когда-то влезли…

— Может, ты и права. Но судьба — это такое непрогнозируемое… Говорят, она найдет и на печке. Хоть на меня глянь. Ну хорошо, дорогая, так мы вас ждем завтра. И дети соберутся вместе, еще раз увидимся. Говорил Николка, что Лесины родители возвращаются из отпуска, может, тоже зайдут. Надо бы на сватов поглядеть, — пошутила Наталья. — Ой, глаза какие у Николки, Ирочка, — и счастливые, и грустные… Столько событий! И не верится, что всего неделя прошла!

* * *

— Мамочка, я понимаю, что ты рвешься на работу, да и у меня дел полно, но… Ну ты ж будешь хоть на закрытии выставки? Я бы так хотела познакомить тебя с Николя, с его мамой. Да и работы у нее замечательные. Ты ж начальница, можешь отлучиться, будто куда-то поехала… Ну, в Нацбанк, что ли?

— Буду-буду. Все дела пораздвигаю. Как же я не увижу нашего Ромео? Тогда мне придется аж во Францию ехать знакомиться! Леся… что-то мне до сих пор не верится. Ты не могла нигде ближе найти себе парня, а? И что это за интернациональная любовь такая? Это же совсем разные миры, привычки, образ жизни…

— Мамочка! Так он ведь наш! Я ведь рассказывала, как так вышло, что его маму туда жизнь занесла. Ой, я тебе не все еще рассказала про маму, там такая запутанная история… А тебе уже пора ехать… Ну, я тебя очень прошу — в четыре начало, хоть чуть позже, но приезжай, ОК?

— Хорошо, хорошо, буду. Только я еще не переварила все новости, дай утрясется в голове.

Светлана поцеловала дочку, та тоже чмокнула маму в щеку, и двери закрылись. Возле дома в машине ждал банковский водитель.

Максим вошел с балкона в кухню с довольным видом. Он был почти уверен, что под подъездом будет стоять машина Степана.

«Может, как-то наконец и отвалится этот маньяк, да кто это выдержит, чтобы столько лет смотреть на чужое счастье и облизываться? — думал он. — Наверное, они все-таки не спят. Потому что Светлана врать в глаза не станет. Если бы что, то прятались бы. Ведь совсем цинично — вот так на глазах у обеих семей… Да и отпуск был хороший. Романтический, можно сказать. Хоть в Египте от него спрятались. Правда, дергало меня на каждую похожую фигуру. У этого и денег, и дури хватило бы, странно, что не приперся следом. А мог бы и с женой. Были прецеденты. Вот же…»

— Пап, ты чего такой задумчивый? Жалко, что отпуск закончился? — улыбнулась ему Леся.

— Да нет, — оживился отец. — Вот думаю, что я буду делать, если тебя вдруг французы в плен заберут? И на каком языке я буду с внуками калякать?

— И ты решил подразнить меня?! Пап, кто же так далеко наперед загадывает, когда такие чувства, что хочется прыгать на одной ножке и петь?! Или… еще лучше бы взмахнуть крыльями и летать, летать… — Леся раскинула руки и «полетела» по коридору в свою комнату собираться на занятия.

«А и правда, что я буду делать, если вдруг Леся выйдет замуж? Что вообще может случиться с нашей семьей, когда не будет больше ребенка?» — Стоя в полутемном коридоре, Максим провел рукой по загорелому лицу, потом по волосам и замер.

* * *

В галерее было оживленно. Наталья волновалась, Яна ее успокаивала, в общем довольная результатами акции — она и деньги получила за аренду помещения, и бесплатную рекламу попутно, и полезными связями обросла благодаря этой украинской француженке. Первый скепсис относительно ее батиков прошел благодаря тому успеху, который имели работы этой непрофессионалки. Что-то все-таки в них было. В последний день на стенах еще висели все работы, но большинство из них были уже куплены. Людям нравилось. Цену, правда, Наталья ставила не как работам известного мэтра, но и не стоковую.

«Кто знает, — думала Яна, присев за свой стол в углу зала и наблюдая за тем, как Аня, Наталья, Николя и его подружка по-хозяйски разглядывали стол с угощениями для фуршета и корректировали последние штрихи. — Может, и правда это новый Пиросмани или Мария Примаченко, воплощенная в шелке? А еще ее творения похожи на цветы Катерины Белокур, хоть и не так много самих цветов. Какие-то внутренние волны эмоций, и не всегда радостных, умеет Наталья вылить на ткань. И люди с такой же внутренней «радиоволной» оторваться не могут от ее работ. Даже шефиня женской организации приходила полюбоваться, когда Наталья с сыном ездили на кладбище. Начальница бродила по залам, но автора ждать не стала, сказала, что в офисе много дел. Кто бы мог подумать, что эта деловая дама может воспринимать такое…»

— Леся, а твои родители будут? — спросила Наталья.

— Папа не сможет, а мама обещала. Я ей столько о вас рассказывала, очень бы хотела познакомить, да и рисунки показать, пока не свернули выставку. Но она первый день после отпуска на службе, там такой дурдом у них в банке, я бы в жизни не смогла так работать, — ответила Леся.

— Ты ж художница, — обняла девушку за плечи Наталья, — какой из тебя банкир? Ну ладно, будем ждать. Где-то и Маша на подходе, обещала привезти Сервантеса, Ирину и Павлушу. Ты ж в курсе, мы его забираем с собой на каникулы?

— Да, Николя говорил. Это здорово. И отдохнет, и французский подучит, и Николя у него курс языка пройдет, — засмеялась Леся, а Николя закивал, но вдруг изменился в лице и показал всем пальцем на двери.

Наталья с Лесей оглянулись. С улицы зашли Ирина с Павликом и Сервантес под руку с девушкой, которая дружелюбно улыбалась всей компании и помахивала рукой с ключами от машины.

— Ничего себе! — выдохнул Николя.

— Ну и ну! — удивленно произнесла Наталья.

— А по-моему, классно, — сказала Леся. — Больше похожа на себя настоящую, чем когда блондинкой была.

Маша, довольная произведенным впечатлением, с медно-рыжими волосами, подстриженными под «каре», выразительными темными бровями и терракотовой помадой, в джинсах, кроссовках и черной футболке с надписью «Я не даю автографов», с бисерными фенечками на запястье, представляла полную противоположность заказчицы аэрографических работ, но выглядела замечательно, и такая внешность была очень органична ее влюбленному состоянию. Сервантес тоже светился изнутри, или, может, на него падал отблеск Машиных рыжих волос, но оба имели вид бестолково-счастливый.

— Вот видишь, Наташка? Я ж говорила — что хочет, то и делает! — попыталась изобразить упрек Ирина, показывая на дочку.

— Скажу тебе, кумочка, как широко известный теперь в узких кругах художник, — мне эта метаморфоза нравится, а тебе, Леся?