Проверка на любовь - Андреа Семпл Страница 58

— Но тебе-то откуда об этом знать?

— Я ее видела.

— С другим мужчиной?

— С другим мужчиной.

— Что ты имеешь в виду?..

— Алекс, выслушай меня. Я видела, как Дездемона, твоя Дездемона, делала то, что делали недавно мы с тобой на диванчике, с другим мужчиной.

— К-каким еще другим мужчиной?

Наверное, мне не надо было всего этого затевать, в конце концов. Может быть, надо было так и оставить его в неведении, но зато с чувством вины. Хотя нет. Вопреки общему мнению, неведение как раз и не является никаким блаженством. Неведение — это несчастье, которое вот-вот произойдет. Эдакая бомба замедленного действия.

— С моим бывшим.

Я наблюдаю за тем, как эта новость начинает свое путешествие по его лицу. Сначала она достигает бровей, и они сдвигаются и морщинят кожу на переносице. Затем она попадает в глаза, распахивает веки и расширяет зрачки. Последним реагирует рот — нижняя челюсть чуть ли не отваливается.

— Неужели ты… хочешь… сказать…

— Боюсь, что так.

— Это Люк?

Я чуть заметно киваю.

— Нет, нет, нет, нет. — Алекс перешел на шепот.

— Я только что видела их.

— Где?

— У Люка.

Он замолкает и погружается в раздумья:

— Но ведь мы… скоро… поженимся. — Эти слова обращены не ко мне. Сейчас Алекс только лишь произносит вслух свои мысли.

— Алекс, послушай меня. Если ты просто хотел на ней жениться, зачем тогда вызывал меня на встречу и рассказывал мне о своих сомнениях и подозрениях? Почему нам захотелось сделать то, что мы с тобой сделали? Ты ведь знал давным-давно, что у нас с тобой ничего не получилось. А насчет Дездемоны у тебя были сомнения уже с самого начала. Правда?

Пожалуйста, скажи, что так оно и есть. Пожалуйста, я не хочу, чтобы получилось так, будто это я все вам испортила и расстроила вашу свадьбу.

Но, как мне кажется, ответа мне не получить. Похоже, он вообще не слышал моего вопроса. Он сражен. Тогда я снова заговариваю с ним, на этот раз более строго:

— Алекс, вы собирались пожениться. Да. И это была бы Самая Большая Ошибка, совершенная в твоей жизни. Разве не так? То есть, Алекс, приди в себя и подумай об этом хоть одну минутку. Уж если ты так сильно любишь Дездемону, как хочешь показать, то какого черта ты только что занимался сексом со мной, учитывая, что ты меня практически не знаешь? То есть почти не знаешь? Я видела тебя только один раз без Дездемоны. Подумай об этом. Это могла быть и не я, а кто угодно другой. Это уже не так важно. Вот в чем дело.

На этот раз мои слова возымели на действие. И хотя он сознает, что находится на шумной городской улице, он не может сдерживать себя, еще немного — и он расплачется.

— Нет, тут все важно. И я правда любил Дездемону.

Я не могу не заметить, как он напрягся.

— А теперь?

Он смотрит на меня так, будто перед глазами у него все плывет, как в тумане:

— Не знаю.

Мы ускоряем шаг.

— Прости, что я тебе все это рассказала. Так было надо.

— Не извиняйся. — Он снова останавливается и задает мне вопрос, на который мне бы очень не хотелось сейчас отвечать:

— Ну а если бы ты их сегодня не видела вместе, тогда то, что произошло между нами, случилось бы вообще когда-нибудь?

Я быстро перебираю в уме возможные варианты ответов:

Да, конечно. Это произошло бы в любом случае. Нет, слишком откровенная ложь.

Нет, конечно, нет. Ни за что бы я ничего подобного не совершила. Нет, а вот здесь слишком много правды.

Возможно. Кто знает? Если, конечно, ты бы тоже этого захотел. Слабо, невыразительно. Ни то ни се. И тогда я выпаливаю:

— Честно говоря, я не знаю. Но мне бы этого хотелось.

Вот в чем заключается успех. В умении ничего не испортить и не усложнять и без того нелегкую ситуацию.

— Но, Алекс, ты уверен, что нам все-таки следует туда пойти?

Я зачем-то задаю ему этот вопрос, хотя заявиться к Люку первоначально было исключительно моей идеей.

— Конечно.

И что же мы видим, когда заходим в квартиру? Выражение «все получилось не так, как я предполагала» как можно точнее подходит к данной ситуации.

Поначалу мне показалось, что Алекс вообще никак не реагирует на происходящее. То есть совершенно никак. Он просто стоит и воспринимает то, что видит, словно отделен от этого какой-то невидимой преградой. Ну, как будто он наблюдает данную сцену через одностороннее зеркало. Затем он как-то неестественно и странно начинает кивать. Похоже, мысль у него примерно такая: «Понятно, значит, вот оно как».

— Марта! (Это выкрикивает Люк.)

— Алекс! (А это уже исходит от Дездемоны.)

— Но как же так? Как вы попали сюда? — Люк тяжело дышит, и как мне кажется, это не только от того, что он в шоке.

Я вынимаю руку из кармана и покачиваю связкой ключей у него перед носом:

— Можешь забрать их, — говорю я и кидаю ключи прямо в него.

Алекс, до сих пор не произнесший ни слова, разворачивается и идет к выходу.

— Алекс, подожди! — Лицо Дездемоны являет собой настоящее произведение искусства, картину «Крик», если быть точной. Это водоворот паники, выраженной в ее раскрытой пасти. Кстати, весь солнечный блеск ее кожи и румянец на щеках тоже куда-то исчезли, как будто смытые водой. Она лихорадочно напяливает на себя одежду, и Люк старается от нее не отставать.

Я следую за Алексом к двери, мы спускаемся по лестнице и выходим на улицу. Очутившись на свежем воздухе, он резко разворачивается, так, что мы с ним оказываемся нос к носу.

— И что ты обо всем этом думаешь? — спрашиваю я, изо всех сил пытаясь определить его настроение. Мне кажется, что он пребывает в полном замешательстве, его разрывают противоречивые чувства: праведный гнев и что-то еще…

— Я… я не знаю. — И чтобы пояснить свой ответ, добавляет. — Много чего думаю.

В этот момент я сознаю, что чувствую себя просто омерзительно.

Чего я пытаюсь добиться, зачем я привела его сюда? То есть ради кого и ради чего я все это сделала? Для Алекса? Не надо себя обманывать, Марта. Ну, хорошо, может быть, он пребывал в каком-то непонятном состоянии тогда, на диване, но все же… Кому все это было нужно в первую очередь?

Прежде чем он успевает ответить мне что-либо вразумительное, Люк и Дездемона выскакиваются на тротуар, продолжая одеваться прямо на ходу. На другой стороне улицы прогуливается мужчина с ребенком, пристегнутым к животу, и делает вид, что совершенно не обращает на нас никакого внимания, хотя пялится исключительно в нашу сторону.