Блеск и коварство Медичи - Элизабет Лоупас Страница 57

Вошла служанка с подносом, и великая герцогиня вместе с кардиналом присели, взяв с подноса бокалы с вином и тарелочки с маленькими пряными печеньями с ароматом абрикоса, посыпанными сверху кристаллами сахара. Пригубив немного вина, великая герцогиня сказала:

— Синьорина Кьяра, подойди поближе.

Кьяра шагнула вперед и снова сделала реверанс. Она не была уверена, стоит ли целовать перстень кардинала, но он не протягивал ей руки, а ей уж точно не хотелось тянуться к его липким от сахара пальцам.

— Фердинандо, это синьорина Кьяра Нерини, девушка, выбранная вашим братом быть его помощницей в алхимических занятиях. Она была в свите Изабеллы, и нам, разумеется, пришлось найти ей новое место. Так она оказалась здесь.

У Кьяры слегка закружилась голова от того, что великая. герцогиня с такой легкостью называет всех просто по именам.

— А она моложе, чем я мог себе представить, дорогая моя Иоанна, — заметил кардинал и весьма не по-кардинальски окинул ее взглядом. — Итак, синьорина Кьяра, вы ассистируете моему брату в его алхимических экспериментах? Я не думал, что для такой задачи он выберет настолько молодую девушку.

— Он потребовал, чтобы Кьяра дала обет целомудрия, — сказала великая герцогиня. — Он даже упросил священников из собора Святого Стефана одолжить ему на ночь Пояс Пресвятой Девы Марии, чтобы Кьяра принесла на нем свою клятву.

— Девственница, гляди-ка… — Глаза кардинала заблестели, и Кьяра почувствовала, как его взгляд проникает сквозь ее одежду, корсаж, юбки и нижнее белье. — Скажи-ка мне, синьорина, а зачем моему брату нужно, чтобы ты хранила девственность?

Ей вспомнился спокойный и твердый голос магистра Руанно: «Принц хочет, чтобы ты поступила к нему на службу девственницей, но делает он все это только для того, чтобы угодить своей супруге и любовнице. Они и так сгорают от ревности, и единственный выход — объявить тебя девственницей и заставить поклясться в том, что ты будешь хранить невинность».

Она, конечно же, не посмела повторить его слова в присутствии великой герцогини.

— Мистическая сестра алхимика — всегда девственница, господин кардинал, — ответила Кьяра. Это была ложь, но ни великая герцогиня, ни кардинал наверняка ничего не знали про Пернеллу и Николаса Фламеля. — Она олицетворяет луну, лабиринт, воду и серебро — символы девственности и женского начала, привнося силу этих элементов в процесс сотворения философского камня.

— Вот видите, Фердинандо? — сказала великая герцогиня. — Франческо полностью погряз в магии и алхимии. Я боюсь и за его бессмертную душу, и за душу Кьяры. Вот почему я прошу вас благословить ее.

Сквозь тяжелые немецкие согласные ее речи светила искренность. Что бы люди ни говорили про Иоанну Австрийскую, великую герцогиню Тосканскую, ее благочестие было чистым и откровенным, как у святой.

— Подойди поближе, дочь моя, — сказал кардинал. — Встань передо мной на колени.

Что-то плотоядное сквозило во взгляде его черных глаз, и Кьяра понимала, что в его воображении она становится на колени совсем не за благословением. Она шагнула к нему и преклонила колени. Она была довольно близко от него, чтобы увидеть, что его сутана сшита из тонкого шелка, а не из грубой шерсти, а ее кромки обшиты алой тканью как знак его ранга. Его короткая мантия — Кьяра забыла, как она правильно называется — была из фиолетового шелка с вплетенным в ткань муаровым узором, а на груди висел массивный золотой крест, инкрустированный жемчугом и аметистами. Она перекрестилась в надежде, что этот жест отвлечет его от грешных мыслей, и закрыла глаза словно в молитве.

Он положил руки ей на макушку. Она могла бы сказать, что он ощупывает ее волосы пальцами знатока. Волосы у нее были самыми что ни на есть обыкновенными, если не считать их длины и нескольких серебряных прядей в том месте, где был шрам. Сейчас волосы девушки были зачесаны назад и собраны в одну толстую косу, заколотую простыми серебряными булавками в кольцо на затылке.

— Непорочная Дева Мария, заступница всех дочерей Евы, — медленно и размеренно произнес он. — Защити эту девушку и сохрани ее невинность от всякого зла. Отврати ее мысли от колдовства и мирской суеты.

Кьяра слышала, как великая герцогиня повторяет за ним слова молитвы.

— Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь.

Своим большим пальцем кардинал начертал в воздухе крест над ее головой. Это продлилось не больше секунды, но и этого хватило, чтобы расшевелить головную боль. Шрам у виска резко начал болеть, хотя никто к нему не прикасался. Священник отнял руки.

— Спасибо, Фердинандо, — поблагодарила великая герцогиня. — Вы всегда находите нужные слова.

— В вашем присутствии, моя дорогая Иоанна, нужные слова приходят сами собой, — ответил он. При взгляде на Иоанну выражение его лица изменилось. Никакой хитрой чувственности. Только теплота, любовь и восхищение.

«Какая жалость, — подумала вдруг Кьяра, — что не он старший сын в семье. В таком случае он мог бы на ней жениться, и они были бы счастливы вместе. Да и великий герцог Франческо был бы гораздо счастливее, окажись он не первенцем. Его бы все оставили в покое наедине с алхимией и его безвкусной любовницей». Ей было неловко видеть, что священнослужитель, брат великого герцога, питает столь нежные чувства к своей невестке. С другой стороны, любой, кто провел бы достаточно времени с великой герцогиней, проникся бы ее скромным очарованием. Любой, но не сам великий герцог и не его любовница.

На рукаве у кардинала был вышит голубь. Конечно, это символ Святого Духа, но уж очень он напоминал того голубя, которого великая герцогиня вышивала на алтарном покрывале. Я выбрала себе в качестве эмблемы пару голубков…

— Благодарю вас, кардинал, — сказала Кьяра. Она встала с колен, стараясь не смотреть на этих голубей. Головная боль мягко пульсировала позади глаз. — Спасибо вам, ваша светлость, что вы были так добры, позаботившись о моей душе.