Причуды богов - Елена Арсеньева Страница 57

Оказывается, не все цыгане жили в подвале. Вовсяком случае, Баро потащил Юлию вверх по лестнице, и у нее возникло смутноеощущение, что она уже шла, вернее, бежала этой лестницей – но не вверх, а вниз.И это, помнилось ей, было куда легче, потому что теперь она очень скоровыбилась из сил и едва поспевала за Баро. Правда, оба молодых цыгана шлиследом, подталкивая ее довольно немилосердно, когда она спотыкалась, однако вих прикосновениях не было похоти – и на том спасибо, потому что они не казалисьЮлии даже привлекательными, не то что возбуждающими. Кстати сказать, как иБаро… Первый порыв восторга, гордости – она избрана из всех! – прошел, итеперь Юлия ощущала только, как неприятно влажна его тяжелая рука, котораяслишком крепко стискивает ей пальцы, да как колет бриллиантовое ожерелье голуюгрудь.

Юлия подумывала было вырваться и вернуться вподвал, однако вдруг поняла, что ей этого совершенно не хочется. Конечно, тамбыло весело, но не век же там сидеть! Она чудно провела день, а вернее, два…ведь ложились спать, и, кажется, даже не единожды… нет, не вспомнить! А теперьей надо спешить. Куда? И этого не вспомнить. Но уж наверняка не в постель Баро!

Она рванула руку, и Баро от неожиданностивыпустил ее.

– Не хочу идти с тобой! – крикнула Юлия. –Устала! – И она плюхнулась на ступеньку, ощутив вдруг сильнейшееголовокружение.

Лицо Баро, освещенное огоньком свечи,качалось, уплывало… Юлия потянулась схватить его, поставить на место, чтоб недразнил ее, но руки поймали пустоту, а раздраженный голос Баро послышалсясовсем с другой стороны:

– Что с ней? Она что, пила вино вместо зулы?

– Нет, воду, – послышался снизу ехидныйголос, в котором Юлия узнала голос Эльжбеты, – всего лишь воду!

– Кто посмел… – выдохнул Баро, а потомразразился водопадом каких-то непонятных слов, верно, ругательств, уж больнояростно они звучали, словно били ее по голове. Это был не водопад, а камнепадкакой-то, который утих не скоро – когда Баро проговорил:

– Ладно. Кто-нибудь, ты, Чеслав, что ли…Бегите вниз и принесите зулы. Да поскорее!

Один из цыган ринулся было вниз, но на путистояла Эльжбета:

– Нет нужды. Возьмите девку и несите наверх. Уменя там есть зула.

Мысли тряслись в голове Юлии в тактбеспорядочным прыжкам по ступенькам, однако ей все же удалось поднапрячься исообразить: зула – это, верно, то питье, к которому она так пристрастилась вподвале. Ох, скорее бы глотнуть его вновь, скорее! Горло будто засыпано песком,и тошнит, тошнит мучительно. И голова болит.

К тому времени, как ее подняли на второй этажи внесли в комнату, показавшуюся знакомой, Юлия едва сдерживалась, чтобы вголос не застонать, даже не завыть. Так плохо ей не было никогда в жизни: ни влапах Яцека, ни перед голым страшным Адамом, ни в подземелье Жалекачского.Изумление от этих картин, внезапно возникших перед нею, оттого, что,оказывается, не вся ее жизнь прошла среди этих цыган и научиться потрясатьгрудями было не самой главной ее целью, на какое-то время отвлекло от боли вовсем теле, но тут же боль воротилась – еще более мучительная, и такая дрожьзаколотила Юлию, что она не смогла усидеть в кресле: пришлось уложить ее насиреневое покрывало постели.

– Придержите ее, – велел Баро, и цыганеприжали плечи и ноги Юлии к постели, но туловище ее судорожно выгибалось. –Да где Эльжбета, черт возьми!

– Здесь. – Бледная, невзрачная женщинапоявилась в дверях и стала, кутаясь в черную шаль.

– Где зула? Ты говорила, что у тебя есть зула!

– Нет, – покачала головойЭльжбета. – У меня нет зулы.

Она ловко уклонилась от кулака Баро, летевшегоей в лицо. Впрочем, он не очень-то старался.

– Свое ты еще получишь! – буркнул он сненавистью. – Много воли взяла, графиня! Забыла, как колени мнеоблизывала, умоляя остаться здесь?! Но все! Хватит! Терпение мое лопнуло!Больше ни дня! На дворе уже тепло, самое время в путь! Завтра же уходим!

– Только этого я и хочу, Тодор, – тихосказала Эльжбета, и Юлия краешком сознания догадалась, что это и есть имяцыгана, а Баро – не то прозвище, не то чин. Впрочем, какая ей-то забота?

– Зулы… – с трудом выталкивая из себя звуки,прохрипела она. – Зулы дайте… – И умолкла, потому что горло ее снова свелосудорогой.

– Чеслав, Петр! – выкрикнул Тодор. –В подвал, живо, ну!

Цыгане враз метнулись к двери – и замерли внелепых позах прерванного бега: Эльжбета, прислонясь к притолоке, загораживалапуть, и в обеих руках ее было по пистолету.

– Живо, ну! – передразнила онаБаро. – Только кто-то из вас схлопочет пулю, а если повезет, то достанетсяобоим. Пистолеты заряжены.

– Неужто в тебе нет жалости, Эльжбета? –пробормотал цыган. – Девочка погибнет, если…

– Кто-то здесь говорит о жалости? –усмехнулась Эльжбета. – Кажется, ты, Тодор? И в самом деле! Человек,который жизнь мою скрутил и изломал, будто хворостину, кого-то пожалел? Что стобой, Тодор? – Она тихонько хихикнула, Баро дернулся, будто от удараплетью, но не двинулся с места: пистолет в правой руке Эльжбеты стерег каждоеего движение.