Ты не сбежишь - Маша Малиновская Страница 57

– Вон.

Не сразу понимаю сказанного тяжёлым шёпотом.

– Вон отсюда. Уходи!

Поднимаюсь, рывком натягивая трусы, и оборачиваюсь к Владу. Он отходит в сторону и запускает пальцы себе в волосы, отворачивается. Я слышу, как надсадно он дышит. Мне бы хватать вещи и бежать, прямо вот так, полуголой, но я столбенею. Ничего не могу понять.

– Я не понимаю, – признаюсь честно. Голос дрожит.

– Чего ты не понимаешь? – Влад резко разворачивается, и я уже сто раз жалею, что не унесла ноги в ту же секунду, как он сказал «вон». – Вали, Лера. Уходи. Убегай. Не отсвечивай в поле моего зрения, иначе я за себя не отвечаю.

Дергаюсь в сторону своих вещей, спешно натягиваю джинсы и свитер, даже не застёгиваю. Бросаюсь к двери за обувью, но вдруг снова торможу. У нас был договор.

– А Марк? Ты его не тронешь?

– Ах да, – горький смех разливается по квартире. – Твой утырочный братец. Знаешь, Лера, за что мы его наказали? Он толкал наркоту на наших концертах. От дури до герыча.

Шок заставляет остолбенеть. Марк не мог…

– А сегодня он приехал сдавать кассу старшему дилеру, – Влад говорит жёстко, громко. И я, как бы ни было тошно, верю его словам. Не хочу, но верю. – Только написал он тебе до того, как встретил нас. Догоняешь почему? Я вот не сразу понял. Потому что ты была частью этой кассы.

Шум в ушах не даёт осознать то, что сказал Миксаев. Я не хочу верить, что он не лжёт.

– Мы как раз беседовали на эту тему, когда ты приехала. Твой дорогой братец предложил мне забрать тебя, а его отпустить с Богом. Утверждал, ты послушная, сделаешь всё, что я скажу. Прав оказался, ты умница. Хотя, стоило спросить тебя, наверное, может ты предпочла бы того, для кого Марк изначально тебя планировал.

К горлу подкатывает ком тошноты, который мне едва удаётся сдержать. Не может быть, не может! Как отвратительно! Гадко. Выходит, что Миксаев снова решил мои проблемы. Снова закрыл, спас. Это мир наоборот, когда мой самый жуткий кошмар оказывается моим же благодетелем. Страшно, но надо признать, что несмотря на всё дерьмо, именно Влад был моим самым надёжным плечом. Ему я позвонила, когда Машка попала в беду, ему обязана тем, что надо мной сейчас не издевается какой-то наркодилер по вине собственного брата. Как же так? Человек, унизивший меня больше всех, именно он – тот, на кого я полагалась в критической ситуации, даже не ведая этого.

– Спасибо, – выталкиваю с трудом, но искренне, хватаю пальто и выскакиваю за дверь.

Несусь по ступеням, рискуя свернуть шею. Никак не могу попасть в рукав пальто. Выскочив на улицу, сразу бросаюсь к машине.

Убежать. Уехать. Спрятаться от всего этого!

Дождь ледяными иглами хлещет по лицу, пока я пытаюсь найти ключи в сумочке. Почему не положила их в карман пальто?

– Лера!

На секунду замираю. Неужели передумал? Не успела уйти, ещё минуту бы.

Ключи! Нашла! Нажимаю кнопку, разблокировав двери, но открыть их не успеваю. Миксаев хватает меня за плечи и разворачивает к себе лицом. Меня моментально накрывает шоком от того, что я вижу. В его глазах такая буря, что вот-вот снесёт ударной волной всё вокруг.

– Останься, – шепчет отчаянно, сжав ладонями мои скулы. – Пожалуйста, Лера.

Сумасшедший.

– Зачем, Влад? Чего ты хочешь от меня? Ты же сам прогнал.

– Я не знаю, чего хочу, не знаю, – холодный дождь усиливается, течёт за шиворот, мы оба мокрые до синих губ. – Но я не обижу тебя, пальцем не прикоснусь, только останься.

Это словно другой человек. Открытый рваными, острыми краями раны внутрь. Микс эмоций от него накрывает: боль, отчаяние, невозможное смятение. Что с ним? Кто этот человек?

– Я не понимаю.

– Я тоже. Но когда ты рядом, во сне я могу видеть её.

– Кого?

– Маму. Девятнадцать лет кошмаров, вместо лиц белые пятна. А в ту ночь, когда ты осталась, я её увидел, вспомнил. И потом, когда ночевала в доме приёмных родителей, всё повторилось, когда я уснул рядом с тобой. Элла не может объяснить, почему всё так. И я не могу. Ты что-то сломала во мне, Принцесса. Или что-то исправила, я пока не понял. Но я так хочу увидеть её ещё раз. Останься, прошу.

Он словно без кожи. Душа, о существовании которой он и сам, видимо, не подозревал, прорвалась наружу, сломав рёбра. Потерянный, израненный. Такой Миксаев мне незнаком. Да и знаком ли кому-нибудь, хоть даже ему самому.

Тот же рост, размах плеч, те же крепкие пальцы на моём лице. Только взгляд иной.

– Хорошо.

Он сказал, что не тронет. И я ему верю. Снова, потому что Влад мне, в отличие от всех остальных, никогда не врал.