Горный ангел - Патриция Макаллистер Страница 57

С неподвижной, словно приклеенной к лицу, улыбкой Эйнджел понимающе кивнула, хотя сердце у нее упало. Она знала, что Холт не собирался приезжать на Рождество, но все же до последнего момента надеялась на чудо...

К полудню в доме собралось с десяток вдов, прихожанок Нила, и несколько старых холостяков, которых Пруденс сочла достойными ее приглашения. Она, похоже, собиралась играть роль свахи, желая разделить свою счастливую участь с другими. Интересно, подумала Эйнджел, знает ли бедный мистер Бриндл, что ему уготовано? Судя по словам Рейчел, он недавно появился в Оро и уже подвергся тщательному разбору со стороны горожан. Что ж, философски подумала Эйнджел, она и сама прошла через это.

Настал полдень, а таинственный мистер Бриндл все еще не появился. Встревоженная миссис Максвелл почти обезумела от волнения, говоря всем гостям, что он, должно быть, попал в ужасную катастрофу или же его задержало какое-то чрезвычайно важное и срочное дело, поскольку такой благородный рыцарь, как мистер Бриндл, не может просто так обманывать ее! Репутация миссис Максвелл явно была под угрозой, и она то и дело извинялась перед собравшимися за своего поклонника. А тем временем приготовленные блюда остывали и подсыхали, и кухарка стала делать недвусмысленные намеки насчет некоторых вдов, которые ставят телегу впереди лошади.

Наконец Пруденс Максвелл не выдержала и при гласила всех к столу, не дожидаясь более мистера Бриндла. Однако она сама не ела, не разговаривала и, похоже, в любую минуту была готова разрыдаться. Рейчел взглянула на Нила, и тот, неохотно отставив в сторону тарелку с куском сладкого пирога, сказал:

– Пруденс, может, мне стоит съездить к мистеру Бриндлу и узнать, что с ним стряслось?

Миссис Максвелл тут же оживилась.

– Пастор Мерфи, это так любезно с вашей стороны... но я не смею просить вас... – нерешительно начала она.

Глядя на Рейчел, Нил сказал так же нерешительно:

– Это совсем не трудно для меня и займет всего лишь несколько минут. Я приехал в экипаже, так что мне ничего не стоит вновь запрячь лошадей и отправиться к мистеру Бриндлу.

– Я поеду с тобой, – быстро сказала Рейчел. Было совершенно очевидно, что ей хотелось хоть немного побыть наедине со своим женихом.

Пруденс была слишком озабочена, чтобы возражать против этого.

– Хорошо, – сказала она, вытирая рот кончиком салфетки. – Я расскажу вам, как проехать к его дому.

Все трое поспешно встали из-за стола. Тем временем Эйнджел рассеянно болтала со своими соседками по столу, выказывавшими свое уважение к ней. Эйнджел было приятно чувствовать себя своей в этой компании и, если бы не отсутствие Холта, она была бы совершенно счастлива. Оставшись круглой сиро той, Эйнджел сейчас особенно ценила друзей, относившихся к ней с искренней добротой и симпатией. Она даже стала обращаться к Кларе Максвелл как к своей тетушке, и, похоже, сухонькой англичанке это нравилось.

Когда после трапезы Пруденс Максвелл пригласила всех гостей выпить чашку кофе в гостиной, Эйнджел присела на бархатную кушетку у камина, где устроилась тетя Клара. Они обе стали рассказывать друг другу истории из своей жизни, смеясь и удивляясь тому, как много общего нашлось между ними.

Клара Максвелл призналась, что ее муж, Джеймс, тоже поначалу доставлял ей немало неприятных переживаний. Эйнджел подозревала, что тетя Клара сильно смягчала краски, рассказывая, что его выходки сводились к нескольким перестрелкам в центре города. Не зря же ее муж в молодые годы имел прозвище Джим-скорый – на-расправу.

Однако ей было приятно слушать воспоминания пожилой леди о ее счастливых днях, и, поскольку все вертелось вокруг Джеймса, было ясно, что она всю жизнь любила только его. У тети Клары даже слезы выступили на глазах, когда она рассказывала о последнем Рождестве мужа.

– В ту зиму Джеймс сильно простудился, и не удивительно, зима была очень суровая и снежная, – вспоминала Клара. – Я укладывала его возле камина, обложив грелками, и поила горячим пуншем, не забывая заставлять его принимать прописанное врачом лекарство. Мне казалось, что он скоро выздоровеет, как это бывало уже не раз. – Она печально улыбнулась. – Но однажды, когда я вышла из комнаты, он встал с постели и отправился на конюшню проверить лошадей. Мой Джеймс всегда был очень заботлив по отношению к животным. Он любил говорить, что сам Бог поручил человеку заботиться о его братьях меньших.

Она замолчала, и Эйнджел тихо произнесла: – Мой отец был таким же, очень добрым с детьми и животными.

Клара кивнула.

– В тот день он чувствовал себя намного хуже, – помолчав, продолжила она, – воспаление перекину лось на легкие, он стал кашлять, все сильнее день ото дня, постепенно и неуклонно теряя силы. Я молила Все вышнего, чтобы он не забирал его у меня, предлагая взамен все, что у меня было, и даже свою собственную жизнь. Но нашему небесному отцу виднее. Значит, Джеймс был Ему нужнее, чем мне.

По морщинистой щеке тети Клары скатилась слеза, за ней другая. У Эйнджел перехватило дыхание от со чувствия. Взяв руку пожилой леди в свои ладони, она тихо пробормотала:

– Мне так жаль!

– Не надо жалеть меня, моя дорогая, – улыбнувшись сквозь слезы, сказала Клара Максвелл. – Я прожила счастливую жизнь. А ты, как я посмотрю, тоскуешь по мужу. Пусть сегодня его нет с тобой рядом, но он все равно вернется. А я вот уже никого не могу ждать, глядя на входную дверь с таким мучительным ожиданием, какое теперь написано на твоем прелестном личике.

– Неужели это так заметно? – смутилась Эйнджел.

– Моя дорогая, – ответила Клара, – влюбленность всегда очевидна для тех, кто сам когда-то имел счастье любить.

Теперь настал ее черед утешать Эйнджел.

– Тебе так повезло, детка. Ты любишь по-настоящему, глубоко, и, проводя каждый день в ожидании, ты знаешь, что рано или поздно твой муж обязательно вернется к тебе.

– Вы уверены? – прошептала Эйнджел, заглядывая в неожиданно заблестевшие лукавством глаза тети Клары.

– Всем известно, я редко ошибаюсь, детка. И на этот раз, мне кажется, твой рождественский подарок уже прибыл.

Эйнджел слегка обернулась к двери, и ее лицо озарилось радостью.

– Холт!

Он стоял в дверях, такой огромный в своей меховой одежде, и в руках у него была целая груда блестящих свертков и пакетов. Обнажив в улыбке ослепительно белые зубы, он громко произнес:

– Специально для миссис Мерфи от Санта-Клауса! С радостным криком Эйнджел бросилась к нему в объятия. Ей было наплевать на то, что на них смотрели все собравшиеся в гостиной и что Пруденс уже была готова изречь что-нибудь порицающе-поучительное по этому поводу. Эйнджел с такой силой обняла Холта, что чуть не вытолкала его обратно в коридор.

– Ты приехал! – задыхаясь от счастья, проговорила она. Ей хотелось, чтобы он бросил все свои свертки и обнял ее крепко-крепко! Раздевшись, он остался в темных брюках и чистой, хотя и слегка помятой белой рубашке, что было несомненным прогрессом по сравнению с его костюмом из замши, попахивавшим зверем. Эйнджел догадалась, что он заезжал в дом пастора, чтобы помыться.