Зеркало, зеркало - Бетси Фюрстенберг Страница 57

Она понурила голову. Ей очень хотелось верить этому, но Франческа никак не могла простить себя за вспышку гнева на отца.

Эдуард взял ее руки в свои.

— Простите себя, Франческа. Сейчас не время заниматься самобичеванием. Ребенку нужна счастливая мать.

Она удивленно уставилась на Эдуарда. Пока о ее беременности не знал никто, кроме Карло.

Эдуард рассмеялся:

— Я же врач, вы забыли? У меня на такие вещи глаз наметан, и я поздравляю вас и вашего милого мужа.

Он отправился на утренний обход, оставив Франческу у постели отца. Граф осунулся и похудел. Лицо, лишенное выражения, не одухотворенное взглядом темных глаз, казалось, говорило о том, что Карло ушел в себя и мечтает о смерти.

— Прости меня, папа. — Франческа склонилась над отцом и стала шептать, стараясь, чтобы слова проникли в сознание отца: — Я вышла из себя. Мне не стоило говорить такие ужасные вещи. — Она взяла безжизненную руку Карло и крепко сжала ее. — Мы найдем с тобой общий язык, обещаю, я буду очень стараться. Ты только поправляйся, папа, очень тебя прошу.

Франческа почувствовала, как пальцы его напряглись: он пытался ответить на ее пожатие. Потом, почти сразу, рука его вновь расслабилась. Движение было таким слабым и недолгим, что сначала Франческа не поверила себе. Она затаила дыхание, но это не повторилось.

— Папа, ты пожал мне руку! Ты слышишь меня? Ты поправишься, я знаю!

За это время у Карло появились новые морщины. Даже во сне у него был изможденный и измученный вид. Казалось, пока он неподвижно лежал, ко всему безучастный, в нем совершалась тяжелая внутренняя борьба.

Франческа прислушалась к его слабому дыханию. Сейчас оно стало более затрудненным, словно усилие, затраченное на слабое движение руки, стоило ему всех сил.

Франческа вышла из больницы преображенная. Впервые за несколько дней она заметила, что погода стоит прекрасная, а территория вокруг больницы хорошо ухожена.

Воздух был напоен густым ароматом цветов «Трубы ангела». Высокие кусты, усеянные ими, окаймляли подъездную аллею. Эти крупные белоснежные цветы наполняли сердце Франчески надеждой.

Отец пошевелил пальцами! Она улыбнулась, выезжая на шоссе.

Домой она добралась поздно и нашла мужа на кухне.

Майкл в фартуке помешивал деревянной ложкой в кастрюле, где кипело какое-то варево. В воздухе пахло сыром и шерри. На разделочной доске лежали орехи и ломтики яблока.

Франческа поцеловала мужа в щеку.

— Ого, а тут полным ходом готовится обед! Значит, мы сегодня все-таки поедим. Что это ты стряпаешь?

Майкл обнял жену и потерся щекой об ее волосы.

Франческа подавила внезапный страх. Что бы Майкл ни делал, он отдавался всему с энергией и настойчивостью подростка. Иногда Франческе казалось, что его любовь подавляет ее. Однако то была не его вина. Когда муж, как сейчас, сгребал ее в медвежьи объятия и награждал крепким поцелуем, перед глазами Франчески всплывало лицо Джека. Он больше удовлетворял ее как любовник, был опытнее, деликатнее и нежнее. Хотя многие женщины наверняка предпочли бы грубоватые манеры Майкла, его крепкие объятия и настойчивые поцелуи. Недостаток умелости и тонкости он с лихвой компенсировал страстью. Ласки Майкла заслуживали ответной любви, и Франческа недоумевала, почему ее тело до сих пор хранит верность Джеку. Необходимость изображать пылкую страсть изматывала, а чувство вины вызывало у Франчески безотчетное стремление вырваться из объятий Майкла, бежать из его постели. Странно, но сопротивление жены, причинявшее ей столько мук, Майкла лишь возбуждало. Ему нравилось завоевывать ее.

Она высвободилась из объятий мужа, сказав, что проголодалась как волк.

— Суп из моллюсков и гренки с сыром, — объявил Майкл. — Позвольте вас обслужить.

За едой Франческа рассказала о попытке отца пожать ей руку. Радость мужа тронула ее.

Потом Майкл озабоченно поведал жене о том, что ему трудно найти клиентов, и она пробормотала слова ободрения.

— Ну вот, я все о себе да о себе. Прости, Франческа. Можно подумать, будто я первый человек, у которого возникли проблемы с бизнесом. Ты такая грустная, что у меня просто сердце кровью обливается. Что случилось?

— Ничего.

— Нет, ты расскажи, а я тогда шепну тебе, что у нас на десерт.

— Майкл, ничего не случилось. Просто в последнее время меня немного поташнивает, вот и все.

Он внимательно присмотрелся к жене.

— Ты не заболела?

— Нет.

Его взгляд был полон участия. Нет, несправедливо заставлять мужа волноваться. Пожалуй, пора рассказать.

— Это из-за отца?

— Нет, Майкл. Наверное, я беременна.

Ошеломленный новостью, он схватил жену за плечи, потом запрокинул голову и расхохотался. Подняв Франческу, Майкл закружился с ней по комнате.

— Ребенок! Наследник! Мой старик раздуется от гордости, когда услышит! Какая же ты замечательная жена, Франческа! — Внезапно он перестал танцевать и проводил ее к стулу. — Должно быть, мы сотворили ребенка в самую первую ночь, когда занимались любовью на пляже. Ах, Франческа, лучшей новости ты не могла мне сообщить!

Ночью, когда Майкл спал, громко посапывая, Франческа придумывала ребенку имя. Она почти ничего не знала о настоящем счастье, в сущности, не изведав ни его, ни любви. Пожалуй, после смерти матери она не была по-настоящему счастлива. С Джеком Франческа забыла о прошлом, но его любовь обернулась предательством. Когда он бросил ее, Франческа чувствовала себя еще более беспомощной, чем в детстве. Ей не удавалось изгнать Джека из памяти, ибо тело хранило верность ему. Она никогда не сможет полюбить Майкла так, как он того заслуживает. Однако сейчас вопреки всему Франческа была счастлива и уверена в своем счастье.

Конечно, любовь Джека была прекрасной и волнующей, но это чувство не стало бы опорой ни ей, ни ребенку. Только материнство принесет ей настоящую радость. Если родится девочка, ее назовут Сюзанной.