Тайный искуситель - Тина Сент-Джон Страница 54

— Поднимись на колени, — прорычал он, дергая завязку ее панталон.

Она подчинилась сразу же, положила руки ему на плечи, когда он развязывал пояс и спускал свободную ткань по ее ногам. Погладив мягкость ее обнаженных ягодиц, он запустил пальцы в ложбинку меж ее бедер. Она была более чем готова, тело ее плакало и дрожало в предвкушении того, что он собирался ей дать. И он вошел в ее влажный рай, поглаживая набухшие складки и спрятанный между ними бутон.

Захира вздохнула, отдаваясь его пальцам, и Себастьян поймал губами бессвязный вскрик, привлекая ее в поцелуй. Он прижал ее к скатанному одеялу, поспешно избавляя их обоих от остатков одежды. Ее бедра распахнулись ему навстречу, стоило лишь коснуться их коленом, и Себастьян вошел в нее до упора одним глубоким толчком.

На миг блаженство их единения стало настолько полным, что он застыл, удерживаясь от движений, почти не дыша. Захира цеплялась за него в тишине, ногтями царапая его плечи, судорожно выдыхая рядом с его ухом.

— Тебе больно? — прошептал он прерывистым голосом, всеми силами стараясь не двигаться в ней пока.

— Нет, — ответила она. — Господи, Себастьян, как же хорошо.

— Да, — согласился он. И подался назад, чтобы снова войти, снова раздвинуть ее мягкую плоть своей твердостью, заполнить ее, почувствовать, как кончик его естества касается основания ее сути.

Он поднялся, опираясь на локти, сместился так, чтобы целовать ее, пока движется в ней, и пожалел, что не может видеть игры страсти на ее лице. Он видел очертания стола возле скатки, масляная лампа и огниво наверняка были на расстоянии вытянутой руки. Жалея, что не подумал об этом раньше, Себастьян остановился и отстранился от Захиры.

— Что ты делаешь?

— Я хочу тебя видеть. — Он поцеловал ее и начал подниматься. — Все хорошо. Я просто хочу зажечь лампу.

— Нет! — Она схватила его за руку, и пальцы сжались в почти панической хватке. — Я хочу темноты, — сказала она уже спокойнее, но он все равно поразился ее странной реакции — реакции, с которой он уже столкнулся в караван-сарае.

— Со мной не нужно стесняться, — сказал он мягко, поглаживая пальцы, которые все еще нервно удерживали его. — В наших телах и во всем, что мы с тобой делаем, нет ничего стыдного.

Она издала странный расстроенный звук.

— Пожалуйста, Себастьян. Вернись. Я тебя умоляю… не нужно. Не надо все портить.

Он нахмурился в темноте палатки, и часть его теперь еще больше хотела зажечь лампу и увидеть ее во всей красоте. Но он не хотел ее заставлять, не сейчас, ведь она совершенно явно была в ужасе от этой идеи.

— Хорошо, — сказал он, возвращаясь к ней на покрывало. — Но мы должны поговорить об этом, Захира. Хватит прятаться, никаких больше секретов между нами, договорились?

Похоже, единственным ответом, который она могла сейчас дать, было нежное прикосновение ладони к его щеке. Она обняла его за шею и притянула для поцелуя, в жажде продолжить их единение. Его тело было более чем готово ей подчиниться.

Стоя на коленях между ее ног, он снова вошел в ее тело, подняв ее бедра к своим, чтобы углубить толчки. И удерживал ее на весу, задавая ритм, приняв на руки весь ее небольшой вес, направляя ее и постоянно наращивая скорость своих глубоких толчков. Она застонала с первой дрожью высвобождения и сжалась вокруг него.

— Ох, — задохнулась она, шепча его имя, и этот мяукающий знак экстаза, как зов морской сирены, зачаровал его и заставил присоединиться к ней в приливе наслаждения.

Себастьян не отставал от нее. Растеряв все мысли от страсти и желая доставить ей еще большее удовольствие, овладеть ею полнее, он поднял ее выше и вошел глубже, напрягая бедра и руки, чтобы обнимать ее сильнее, прижимать ближе. Она задыхалась в одном ритме с ним, ее тело сокращалось, дрожало. С острым вскриком она выгнулась ему навстречу и забилась.

Себастьян издал полное гордости и триумфа рычание, когда ее пик смыл его в пучину задохнувшегося блаженства. Он согнулся над ней, ускорился, наслаждаясь каждым дюймом ее стройного, влажного от испарины тела, он осыпал поцелуями ее груди, ее ребра, ее живот. Ее плоть сокращалась и пульсировала вокруг него, подталкивая к быстрому, сокрушающему финалу. Он ощутил, как нарастает экстаз, как поднимается изнутри волна, захватывающая все его естество и выворачивающая наизнанку.

Он велел себе отстраниться, чувствуя, как остатки самоконтроля становятся все тоньше с каждым жадным и восхитительным толчком бедер. Но затем жаркая жидкость его освобождения сорвала остатки сил. Она хлынула расплавленной живой ртутью, и он понял, что пропал. Он взревел от потрясающей силы финала и погрузился до упора, изливая свое семя в глубины тела Захиры.

— Кровь Христова, женщина, — выругался он восхищенно, когда наконец смог совладать с голосом. Он лежал на ней, внутри нее, содрогался, и каждый вздох получался неровным и дрожащим. Она обнимала его, как ангел, гладила по спине, ее губы были прижаты к его плечу в слабом поцелуе.

Он должен был быть полностью вымотан, мертв и высушен подобным напряжением тела. Должен был быть полностью удовлетворен, но когда Захира слегка заерзала под ним, повела бедрами, чтобы удобнее принять его вес, он понял, что возбуждение просыпается в нем снова. И прежде, чем зверь в нем проснулся полностью, Себастьян вышел и откатился от нее, застонав.

— Что-то не так? — спросила она. И, следуя за ним по покрывалу, прижалась к его боку и положила руку ему на грудь. — Я что-то не так сделала?

— Да. Ты не должна была позволять мне тебя коснуться, — пробормотал он с бо`льшим сожалением, чем намеревался. И серьезно на нее посмотрел. — Ты ведь понимаешь, что теперь тебе придется мириться с тем, что я загоняю тебя в постель при каждой свободной минуте наедине.

Она выдохнула мягкий смешок, согрев дыханием его остывающую кожу.

— А что заставляет вас думать, что меня нужно загонять, милорд?

Он погладил ее по руке и позволил пальцам играть с шелковистыми прядями ее распущенных волос, пока сам прокладывал дорожку поцелуев по ее ребрам.

— Берегитесь, миледи, вы меня балуете. Король уже подозревает, что мне слишком хорошо жилось в Ашкелоне эту пару недель. А сегодня за ужином он намекал, что я мог стать слишком мягким.

Захира несогласно поцокала языком. Ее рука скользнула лениво, но намеренно, вниз, между ними.

— Хмм, — мурлыкнула она ему в ухо, застав его врасплох прикосновением к его члену. — Нет, милорд, никакой мягкости я не чувствую.

— Лиса, — укорил он, слишком слабый, чтобы сопротивляться порыву втолкнуться в ее ладонь. Большим пальцем она ласкала чувствительную головку, и он захлебнулся воздухом от удовольствия и почти боли, доставленных ее изучающими пальчиками.

— Если не перестанешь, я вполне могу поддаться искушению и забыть о своем деле. Что уязвит мою гордость, ведь у меня не останется сил и я не смогу двинуться на Иерусалим, как призывает меня мой король.