Когда забудешь, позвони - Татьяна Лунина Страница 54

Васса встала, поцеловала Изотову в щеку и прислонилась к теплому плечу. В чашке с остывшим кофе позвякивала ложечка. И это казалось странным, потому что Тина крепко удерживала ее за ручку побелевшими пальцами.

В тот же вечер они договорились, что Васса выкупит долю своего партнера.

Деньги были собраны все, до последней копейки, вернее, цента. Завернуты в газету и уложены в сумку. Накануне Изотова клялась-божилась, что приедет за ними в восемь вечера, минута в минуту. Но — на работу. Заехать домой и освободить Василису от необходимости тащиться с деньгами через весь город категорически отказалась.

— Господи, чего бояться? — убеждала она нерешительную компаньонку. — Подумаешь, двадцать тысяч! Да я, когда квартиру покупала, в три раза больше везла — и ничего, доставила в целости и сохранности. Завернула в газетку, бросила в авоську, с какой бабушка моя в начале века на рынок ходила, и преспокойно добралась до места. Не в машине, заметь, а муниципальным транспортом. А ты трубку сняла, такси заказала — и готово. Ну, хочешь, подъезжай к закрытию, чтобы лишние часы не дергаться. Хотя на работе ничего случиться не может — сто пудов, как говорит мой сосед.

— Хорошо, — вздохнула Васса, — подвезу. Но учти, Изотова, если возникнет проблема, виноватой окажешься ты.

— Тьфу-тьфу-тьфу, — шутливо поплевалась без вины виноватая, — типун тебе на язык! Не боись, Поволоцкая, прорвемся! А у меня, Васечка, архиважная встреча: иду знакомиться с будущей родней. Встречаемся в два, к восьми освобожусь. Я бы, солнце мое, не спешила с деньгами, но хочу их взять с собой на Малую землю. Алексей раскололся, что товарищ его магазинчик продает по сходной цене. Как ты думаешь, жене друга сбросит доллар-другой?

— Ты же борщи собиралась варить, — напомнила Васса, — у моря прогуливаться.

— Одно другому не помеха, — резонно возразила избранница моряка и Меркурия.

Без пятнадцати восемь обязательная компаньонка была на месте. Светлана подсчитывала выручку и очень удивилась запоздалому приходу.

— Ой, Василиса Егоровна, что это вы на ночь глядя?

— У меня в восемь встреча с Тиной Платоновной.

— Понятно, — кивнула продавщица. — Выручку вам сдать?

— Давай, — согласилась Васса. Чаще за деньгами приезжала Тина, но она нынче — отрезанный ломоть.

Без пяти восемь Василиса отпустила девушку, приставила к стеклу табличку «Закрыто» и принялась ждать. В восемь она приготовилась услышать веселый голос, в половине девятого начала злиться, в девять — волноваться, в девять пятнадцать выключила свет, чтобы не привлекать внимания. В десять взяла сумку с деньгами, повесила на дверь замок и вышла на улицу. Совершенно ясно: что-то случилось. Какими бы деликатесами ни угощалась будущая невестка, какой бы елей ни лила ей в уши новая родня — забыть о деле Изотова не могла. Легкомыслие и Тина друг с другом не вязались никак. «Успокойся, — приказала себе Васса, стоя на перекрестке с поднятой рукой, — завтра все выяснится».

Она ничего не успела сообразить. Просто сзади громко зафыркал заработавший мотор, потом что-то ударило по плечу, и мимо промчался мотоцикл — один из тех самоубийц, что лихо раскатывают по московским улицам. Парень на заднем сиденье весело помахал на прощание ее сумкой. Итальянской, черной, с красивой застежкой и модным длинным ремнем. Ноги подкосились, и раззява опустилась на бордюр пыльного, заплеванного, залузганного тротуара. Голова вдруг стала огромной и зазвенела пустотой. Плакать не хотелось, слезы душила злость. На собственные легковерие и мягкотелость, на Тинкину беспечность, на город, в котором каждый шаг грозит обернуться бедой, на грабительские власти и вороватых граждан, на подлое, жестокое, циничное время, превратившее простую человеческую жизнь в ожесточенное выживание.

В тот самый час, когда Васса ждала свою компаньонку, бедная Тина лежала на операционном столе, и анестезиолог, прижав к ее лицу маску, бесстрастно отсчитывал время: один, два, три… Аппендицит тем и коварен, что бьет внезапно и грозит покончить с объектом навсегда, если тот вовремя не спохватится.

О кукише Фортуны доложил Алексей, который нашел незадачливую простофилю рядом с подземным переходом. Он выскочил из машины, спеша спуститься вниз, чтобы выполнить поручение невесты: отвезти Поволоцкую домой. В приемном покое Тина больше волновалась за подругу, чем за предстоящую операцию, и строго наказывала быстро ехать за Василисой. Но заботливый жених успокоился только, дождавшись хирурга. Обсудив с врачом состояние больной и намекнув на благодарность, он тут же помчался выполнять наказ. Этот упущенный час стоил Вассе двадцать две тысячи долларов. Но в сравнении со спасенной Тинкиной жизнью все остальное теперь казалось не бедой — неприятностью, и только. В конце концов, деньги — дело наживное. Сегодня их нет, завтра есть, а послезавтра нет еще больше. С Алешиной помощью она попала в квартиру, даже дверь взламывать не пришлось. Умелые руки отыскали в бардачке машины какую-то штуковину, вставили в замок, повернули, поддели — и дверь распахнулась. Васса от души порадовалась за Тину: рукастый муж в хозяйстве — вещь незаменимая. Общаться с Алексеем оказалось на удивление легко. Видно, встретив Изотову, он нашел свою истинную половину и, воссоединенный, пребывал в эйфории. Докладывать счастливцу о причине сидячего положения на тротуарном бордюре не стоило. И Васса сказала только, что устала, и присела отдохнуть. Простодушный моряк посмотрел недоверчиво, но забивать себе голову никчемными деталями не стал и легковерно принял невразумительный довод за истинный. Взял с нее слово поменять замок, оставил координаты прооперированной и удалился восвояси, пожелав хозяйке спокойной ночи. Что было по меньшей мере странным, потому как после совместного чаепития и рассказов о самочувствии избранницы короткая летняя ночь упорхнула и за окном наступил рассвет. Но у гостя, видно, оказалась на пожелание легкая рука, и засыпая, Васса благодарила Бога, что оставила паспорт в письменном столе, а не сунула по обыкновению в сумку. Иначе не миновать бы ей незваных гостей.

Утром позвонила Настенька, сообщила, что завтра прибывает мама, и попросила подъехать. Испечь любимые пирожки. Эта радость вышибла вечернюю гадость, и Васса тут же засобиралась к Стаське. Замок менять не стала: в сумке не было никаких наводок на адрес, а запасные ключи на то и в запасе, чтобы менять основного игрока.

Настя не открывала долго, минут пять. Наконец дверь распахнулась, и Василиса увидела бледную, с красными пятнами на щеках и бессмысленными глазами молодую хозяйку, а рядом с ней маленькую сухонькую старушку. Черное монашеское одеяние и головной платок позволяли видеть только смуглое морщинистое лицо да бегающие темные глаза.

— Пошла я, милая, храни тебя Бог! Провожать не надо, — торопливо попрощалась чернавка и шмыгнула в дверь. Но наткнулась на столбом стоящую гостью. Та невозмутимо втолкнула шуструю старуху обратно в прихожую.

— Нехорошо, милая, Божию слугу обижать! — обиженно поджала сухие губы монашенка. — Бог за это наказывает!

— Неужели? — холодно осведомилась обидчица.