Малиновая шарлотка - Олег Селиверстов Страница 53

«Человек сам строит свою судьбу…» – всплыли в мозгу слова дочери, и Натали почувствовала, что грусть тоже стоит где-то рядом. Ну уж нет, сказала она себе, резко спрыгнув с кровати. Никакой хандры. Надо переодеться, накинуть легкое платье и пойти опять купаться, как в прошлый раз. Она сняла вечерний наряд, в котором ужинала, и стала надевать купальник. Потом неожиданно отбросила его на кровать и надела только платье. Зачем надевать лишнее, если все равно никого вокруг не будет?

Когда она после купания вышла из воды и увидела незнакомца совсем рядом, то почему-то даже не удивилась. Она быстро вытерлась, надела платье и поспешила к огням отеля, отчетливо слыша его шаги сзади. Не приближающиеся, но и не отступающие. В бар, решила она, сначала взять бокал коньяка, а потом уже решать, что будет дальше.

Мужчина сел на другом конце стойки и заказал виски. Он даже не смотрел в ее сторону, но она чувствовала, что их совсем ничего не разделяет. Как тогда – на рынке. Что он откуда-то все знает о ней. О ее мыслях. О ее желаниях.

Она выпила коньяк несколькими жадными глотками, почувствовав, как он, обжигая, опускается где-то глубоко внутри. Все ниже и ниже.

И вышла.

Узкая тропинка, петлявшая к вершине утеса, в лунном свете была похожа на выложенную белой мозаикой дорожку, окруженную причудливо изогнутыми стволами серебристых сосен. Натали обернулась. Незнакомец поднимался за ней. Его светлый костюм в бледном лунном потоке, казалось, отливал металлическим блеском, как рыцарские доспехи. Верный оруженосец королевы – усмехнулась она, ощутив нарастающее волнение.

Неожиданно он догнал ее и попросил разрешения взять под руку.

– Дальше тропинка идет у самого края обрыва. Это опасно.

У него была сильная и мягкая рука.

Натали молча кивнула в знак согласия, пожалев почему-то, что на ней сегодня не те кружевные стринги, которые она купила недавно.

Остальную часть подъема они так и преодолели. Рядом.

– Смотрите, какая печальная и одинокая сегодня луна, – тихо произнес он, когда они поднялись на смотровую площадку. – Как будто ждет кого-то.

– Да, – ответила Натали и протянула ему губы, чувствуя, как ветер подхватил складки платья, а в душе зазвучала протяжная мелодия, с далеким голосом, похожим на молитву в пустыне.

* * *

Проклятое колесо, проклятая жара, – ругался Валентин, истаптывая кругами дворик мастерской, где уже несколько часов подряд два испанца-механика не торопясь ремонтировали машину. Обычный прокол камеры, но при замене колеса сорвали какую-то шпильку с барабана и никак не могли устранить поломку.

Все случилось уже на выезде из Барселоны, куда он заезжал, чтобы купить цветы. Три белые розы стояли теперь в обрезке пластиковой бутылки с водой, вялые и безжизненные. Придется выбросить. А новые купить негде – поздно.

Он с досады пнул пыль под ногами и еще раз попытался объяснить механикам, что очень торопится, но те только улыбались и говорили. «Си, си…»

Видимо, это судьба. Валентин сел на раскладной стульчик в тени забора и достал купленный в Толедо складной нож. Настоящая альбацета! Сколько он всего видел? Сколько ладоней с дрожью сжимали его? Он вспомнил, как в детстве они с друзьями во дворе втыкали в землю ножички. Играли на счет. Кто проиграет, покупает пиво на всех. Однажды даже сломали бабушкин кухонный нож. Ему было очень стыдно перед ней, но она не ругалась, а только погладила его по голове и промолвила: «Ты выиграл, а это самое главное. Мужчина обязательно должен чувствовать себя победителем». Хорошая она была, бабушка, добрая, а он так и не сходил перед отпуском на ее могилу.

Открывая альбацету, Валентин ощутил упругость пружины и прочность стали. Полюбовался лезвием и начал, как в детстве, бросать нож в землю. Сухую и темневшую пятнами от масла и бензина. Сначала получалось плохо, но через некоторое время рука приспособилась, и лезвие стало входить в землю все глубже и глубже. Все точнее и точнее. Это доставляло удовольствие. Увлекшись, он не заметил, как приложил слишком много усилия и нож, сменив траекторию, попал рукояткой в железную балку, валявшуюся рядом. Раздался неприятный звук. Часть лака с ручки откололась. Валентин раздосадованно поднял нож с земли и, протирая от пыли, вдруг увидел на отколотом месте крест – две неровные, глубоко процарапанные полосы. Темные и кривые. От времени и, возможно, от чьей-то смерти.

Старик лукавил. Он знал про это. Только специально оставил в тайне. Валентин вспомнил, как тот долго искал нож, перекладывая с места на место стопки ветхих книг и рукописей, передвигая какие-то коробки и что-то бормоча себе под нос.

Когда колесо было на месте и он двинулся в путь, уже начался закат. Небо заволокло низкими облаками, похожими на свисающие портьеры, с малиновыми прожилками. К ужину Валентин не успевал, поэтому решил не торопиться. Устало крутил руль, вписываясь в изгибы узкой прибрежной дороги, и даже не ругался на медленно плетущиеся впереди автомобили.

На одном из поворотов в машину ударилась большая, красивая бабочка, оставив на стекле желтые брызги и ожерелье пыльцы. Валентин затормозил на обочине, нашел насекомое и загрустил, разглядывая сломанные тонкие крылья. Черные и шелковистые, с твердыми прожилками и бархатными ворсинками. Она было похожа на бабочку с картины в ресторанчике Элизабет.

Как призрачна красота и как мимолетна жизнь. Стоит ли быть целомудренным?

Вечерело. Море и небо, сливаясь в бесконечности запада, превращали свет в тьму. Все безропотно покорялось им, кроме солнца, которое напоследок рассекло фиолетовую черноту горизонта узкой полосой, как светло-багряной раной. Пройдет еще несколько минут, рана затянется и наступит ночь. Ночь их новой любви с Дианой. С амазонкой, у которой непокорное сердце и восхитительная кожа. Чье тело и душу он боготворил. Валентин представил, как, вспорхнув длинными ресницами, от удивления раскроются ее чуть раскосые глаза, когда он неожиданно предстанет перед ней – усталый, но счастливый. И она произнесет волшебные слова: «Как я соскучилась». Улыбка тронула его пересохшие губы. Он выбросил останки погибшей бабочки, сел в машину и включил ближний свет. Как это здорово – знать, что тебя где-то ждут с любовью.

Прежде чем добраться до отеля, Валентин заехал в центр городка и, объехав несколько ресторанчиков, все-таки нашел профитроли. Немного не такие, как те, что они обычно ели дома, но тоже вкусные. Воздушные, с молочным шоколадом и кусочками жареного миндаля внутри. Диане они обязательно понравятся!

На стоянке перед отелем Валентин припарковал свою машину рядом с «Мерседесом» Леонида и, выйдя на улицу, с удовольствием разогнул спину. Влажная темнота окутала его запахом акаций и прелых морских водорослей. Какая дивная ночь! Тихо. Не жарко. Какое небо, увешанное гирляндами звезд и уходящее в пугающую неизвестность!

Направляясь к двери отеля и обходя «Мерседес», Валентин наткнулся на прятавшийся за ним серебристый родстер. «Ауди ТТ». Без сомнения, это была машина тореро. Валентин в нерешительности остановился, потом устало опустился на бордюр, достал из сумки сигареты и, прикуривая, подумал, что Диана не любит целоваться, когда от него пахнет табаком. Не любит…