Сладкая месть - Барбара Картленд Страница 53

Толли лежал на кровати и крепко спал. Одну руку он подложил себе под голову, вторая была небрежно откинута в сторону. Одеяло почти сползло с его тела, а подушка и вовсе валялась на полу. Маргарет Мелтон молча остановилась возле кровати и принялась разглядывать сына. Во сне он казался таким юным! Черты лица разгладились, по лицу разлилась умиротворенность и какая-то почти детская безмятежность. Он дышал спокойно и ровно. Так спят дети, у которых нет в жизни никаких забот.

Маргарет вспомнила, сколько ночей она стояла вот так же, любуясь сыном, когда тот был маленьким. Вспомнила о тех бессонных ночах, когда он болел и она по десяти раз за ночь бегала к нему в детскую, чтобы проверить, не спал ли жар. Как она тогда переживала, как боялась его потерять! И вот сейчас она спрашивала себя, неужели корь или ветрянка страшнее тех ран, которые нанесла сыну несчастная любовь, разбившая его сердце? И как же она, так много перестрадавшая в свое время именно из-за любви, могла быть настолько глухой к страданиям близкого человека? Собственного сына!

Маргарет инстинктивно дернулась и, чтобы не потерять равновесие, ухватилась за спинку кровати, задев нечаянно плечо Толли. Он мгновенно открыл глаза, и она увидела, как напрягся каждый мускул его тела, готового к действию.

— Все в порядке, дорогой. Это я тебя потревожила.

— Мама? А что случилось?

— Ничего не случилось. Просто мне нужно переговорить с тобой. Не возражаешь, если мы это сделаем прямо сейчас?

— Конечно! Садись рядом и устраивайся поудобнее! — Он подхватил с пола подушку и блаженно откинулся на нее. — Знаешь, мне снился наш дом в Грейстоунзе. Я даже рад, что ты меня разбудила.

— Плохой сон?

— Ужасный! Впрочем, подобные кошмары мне снятся с пугающей регулярностью. Будто я приезжаю домой, а там пусто. Ни одной живой души! И кругом — мерзость запустения. Сад разорен, деревья в парке вырублены под корень.

— Действительно страшный сон.

— Когда-нибудь он может стать вещим. Вот что страшно! Все эти налоги на недвижимость, на наследство и прочее в конце концов разорят нас окончательно. Если такое случится, то, честное слово, я умру от разрыва сердца.

— Я знаю, как ты любишь Грейстоунз, как дорожишь им. Не хочу тебя пугать, Толли, но нам и вправду стоит задуматься о сокращении расходов. И сделать это надо незамедлительно, не откладывая дело в долгий ящик.

— Знаю, мама, знаю! Я страшный мот! Швыряю деньги направо и налево, словно подгулявший моряк, сошедший на берег в увольнение, да?

— Нет, сынок! Ты немного расслабился, что и понятно. Ведь война уже окончена. Я предвидела, что тебе захочется погулять, развлечься после всего, что было. Наши адвокаты все уладили наилучшим образом и изыскали средства, позволяющие тебе эти расходы. Но, мой дорогой, праздник близится к своему завершению. И уже в ближайшее время нам придется расстаться с какой-то частью недвижимости. Либо это будет часть имения, либо дом на Берклисквер.

— Лучше дом! Давай продадим его хоть завтра!

Маргарет удивленно вскинула брови.

— Но полгода тому назад, когда мы начинали разговор на эту тему, ты был категорически против продажи дома.

— Ну да! Был. Все потому, что особняк очень нравится Мелии. Она всегда воображала себе, как станет там царствовать на правах хозяйки. Ведь этот дом построен исключительно для развлечений.

— Ты полагаешь, что Мелия может удовольствоваться нашим домом в Грейстоунз?

Толли равнодушно пожал плечами:

— Знаешь, сегодня этот вопрос даже не стоит на повестке.

— Вот как? — Маргарет немного помолчала, а потом добавила: — Толли, мне надо кое в чем перед тобой повиниться. Последнее время я вела себя по отношению к тебе как самая последняя эгоистка.

— Мама! Господь с тобой! С чего ты взяла?

— Видишь ли, после смерти Стивена я была немножко не в себе. Увы! Я отгородилась от всех вас, никого и близко не подпускала к себе, всецело сосредоточившись на собственном горе, что очень плохо. По крайней мере, сейчас я понимаю, что делала больно не только тебе, но и наносила вред памяти Стивена.

Толли сел на кровати и привлек мать к себе.

— Мамочка, что ты такое говоришь! Ты никогда не делала мне больно. Никогда! А Стивен был самым счастливым мужчиной на свете, ведь его любила такая замечательная женщина, как ты. Ты действительно несколько отдалилась от меня после того, что случилось, но это можно понять. А что заставило тебя вдруг заговорить об этом?

— Не что, а кто. Это Джин, — коротко ответила Маргарет и внимательно посмотрела на сына, словно желая проверить его реакцию на свои слова.

— Джин? — недоверчиво переспросил он.

— Да, Джин! Кстати, Толли! Не кажется ли тебе, что ты обошелся с девочкой довольно круто? Ведь она, в сущности, еще совсем ребенок.

— И что за сказочки наплел тебе этот ребенок?

— Никаких сказок. Девочка в слезах уже паковала вещи и собиралась завтра утром ни свет ни заря уехать прочь, если только раздобудет деньги на билет.

— Ну и дела! — воскликнул Толли пристыженно и добавил удрученным тоном: — Мне очень жаль, мама, что все так вышло. Я вовсе не хотел обижать ее, но она меня разозлила, это так. А все потому, что полезла туда, куда ее не просят. И подыграла Мелии на все сто. Словом, мой план побоку! А ты же знаешь, как я не люблю, когда у меня что-то срывается.

— Знаю, милый, знаю! Но ты забыл, что ты уже не на войне. А твои планы, какими бы хитроумными они ни были, могут обидеть и даже ранить человека, который тебе совсем не враг. Понимаешь, о чем я?

— Понимаю, мама! — вздохнул Толли. — Ты права! С Джин я повел себя по-свински. А она ведь была молодцом! Не каждая девушка рискнула бы сделать то, что сделала для меня она.

— А о последствиях ты подумал? Каково ей будет потом, когда все это закончится?

— Признаюсь, об этом я не подумал! Знаешь, самое забавное, что я даже не заметил, как Джин привлекательна, пока над ней не поработал Мишель. Но, как я понимаю, она и сама все тебе рассказала.

— Да, она мне многое рассказала.

— А ведь хороший был план, правда? — с воодушевлением воскликнул Толли. — Я бы многое отдал за то, чтобы увидеть физиономию Мелии в тот момент, когда она открывает утреннюю газету, а там — сообщение о нашей помолвке!

Блеск!

Маргарет с сомнением покачала головой:

— Сынок, когда любишь человека, никогда не станешь делать того, что может его огорчить или обидеть. Ты сумеешь принять и то, что тот, кого ты по-настоящему любишь, будет счастлив не с тобой. А собственные переживания или страдания в этом случае отступают на второй план.

Толли бросил на мать удивленный взгляд.

— Ты правда так думаешь, мама?

— Да, милый! Поверь, ради счастья Стивена я пошла бы на любые жертвы.