Скандальный - Л. Дж. Шэн Страница 53

От меня ждали, что я буду вести себя, как безупречная ледяная принцесса. Поначалу я бунтовала. А потом появилсяТео, и отец стал не просто кормильцем. Он стал господином, который за невидимые ниточки дергал свою марионетку. Меня.

Спустя двенадцать лет с тех пор, как Джордан показал мне жестокость, нарушив привычный ход моей жизни, он сделал это снова.

* * *

Я была дома и вскрывала упаковки с вариантами париков для мамы, которые заказала в еврейском православном магазине в Бруклине, когда он вошел в мою комнату. Джордан не утруждался постучать, а я не стала обременять себя вопросом, почему он дома. Он никогда не бывал дома и уж точно ни разу не заходил ко мне в комнату, но я ходила вокруг него на цыпочках. Казалось, что за последние недели его манерное, эгоистичное поведение стало только хуже.

– Я могу чем-то помочь? – спросила я, раскладывая на кровати светлые парики из человеческих волос, расчесывая их и пытаясь решить, какой из них больше всего понравится маме.

Джордан облокотился плечом о дверной косяк, глядя на меня с презрением. Я задумалась, мог ли он почувствовать, что я стала другой. Потому что, переспав с Трентом Рексротом, я определенно изменилась сильнее, чем выдавало мое тело. Потрескавшиеся, болезненные, красные соски, розовые следы на заднице и бедрах были лишь внешними декорациями. Но когда он кончил в меня, то оставил мне кое-что. Часть своей силы.

– Присядь, Эди.

– Назови мне хотя бы одну вескую причину, – ляпнула я, взяв в руки парик и водя по нему расческой из бамбука.

Я была не в настроении слушать нотации, а если речь шла о флешке, то он должен был дать мне больше времени. Трент не просто сидел у меня на хвосте. Он уже намотал его на мизинец.

– Я твой отец, и ты не посмеешь мне перечить, если хочешь жить мирной, спокойной жизнью. А теперь садись.

Он прошел в комнату, источая пренебрежение взглядом своих жестоких голубых глаз. Я неторопливо присела на край кровати и встретилась с ним взглядом. Мое молчание говорило красноречивее всяких слов. Я надеялась, что он мог расслышать каждое слово, которое оно излучало.

– Эди, боюсь, что в скором времени в этом доме наступят перемены, и моя обязанность первым делом сообщить об этом тебе, поскольку ты взрослый человек, несущий ответственность за себя и свою мать.

Не обращая внимания на подколку в адрес моей матери (он и сам едва ли был почтенным кандидатом на роль родителя года Тодос-Сантоса), я скрестила руки на груди в ожидании продолжения.

– Я ухожу, – просто заявил он, будто его слова не ударили меня по лицу, словно пощечина. Будто бы перед моими глазами не заплясали черные точки.

– Почему? – спросила я.

Меня не волновал его уход. Даже наоборот: на ум пришло выражение «скатертью дорога». Я ненавидела его. Но не мама. Она зависела от отца, а я устала собирать за ним осколки, на которые он ее разбивал, и пытаться снова сложить их вместе.

Меня убивало не то, что мне приходилось прибирать за ним. А острые края, которые впивались в мою кожу, когда я их поднимала. Потому что каждый раз, когда он вдребезги разбивал маму, мы обе истекали кровью.

– Давай признаем. Твоя мать больна уже довольно давно и отказывается обращаться за помощью, в которой явно нуждается. Не всем можно помочь. Я не могу взвалить себе на шею ее проблемы, раз она сама не прилагает больше усилий, и, к несчастью, не могу сидеть и ждать, когда это случится.

Она больна по твоей вине. И не хочет ложиться в клинику, так как боится, что ты сбежишь к другой. Что ты, скорее всего, и сделаешь. Слова крутились в голове и норовили пробраться к языку, но я прикусила верхнюю губу. Именно он говорил, что Ван Дер Зи всегда должны быть расчетливы и хитры. Я бросила парик на кровать рядом с собой и со вздохом посмотрела в потолок.

– Разве это не навредит твоим политическим чаяниям? – Я потерла лицо ладонями.

– Навредило бы, – он пожал плечами и, пройдя дальше в комнату, закрыл за собой дверь, чтобы мама не услышала, хотя в последние дни она нечасто выходила из своей спальни. – Но я не стану баллотироваться на пост мэра. Вчера я был в здании городского совета и отозвал свою кандидатуру. Кампания прекращена.

Я часто заморгала, выдавая свое удивление. Выпрямилась на кровати и сжала ладонью разболевшуюся голову. Все болело. Буквально все. Бедра, задница и все внутри все еще ныло после ночи с Трентом Рексротом. Голова кружилась от недавнего признания отца, а сердце тонуло в печали и жалости к самой себе при мысли о том, что все это значило для меня.

Джордан Ван Дер Зи тщательно строил свои планы. Он знал, где хочет оказаться через пять лет, и тихо, решительно работал в этом направлении. Поэтому такая новость, мягко говоря, вывела меня из душевного равновесия.

Качая головой, он потянулся за одним из париков и с хмурым видом потрогал человеческие волосы.

– Я сосредоточусь на том, чтобы расширить «Чемпионс Бизнес Холдингс», вышвырну Рексрота из совета директоров и буду спокойно жить своей жизнью, – сообщил он и отдернул руку, будто обжегшись. – И я не останусь с твоей матерью. Тебе нужно сосредоточиться на своем будущем. Мой тебе совет, Эди: поступи в хороший колледж подальше отсюда и добейся чего-нибудь в жизни. Бросай курить. Прекрати водиться с неудачниками и перестань уделять матери столько внимания, потому что она явно его тебе не уделяет.

А ты уделяешь? Ты уделяешь мне внимание? Но опять же, мне было что терять. Слова Трента слабым эхом звучали в голове. Если хочешь быть сильной, будь ей.

– Ты не можешь так поступить сейчас. Сначала ей должно стать лучше, – я замотала головой.

Джордан посмотрел на потолок и коснулся пальцем золотой люстры, улыбаясь самому себе от воспоминаний о том, кем я должна была стать.

– Ей никогда не станет лучше. Я сделаю это, и очень скоро.

– Мне нужно больше времени, – возразила я, вне себя от злости.

– Я ничего тебе не должен.

– Когда ты ей скажешь?

Я встала нос к носу с ним. Он был похож на бесчувственного белого человека, который отправился в деревню Покахонтас. Разрушителя. Напоминал персонажа из «Гарри Поттера», который мог высасывать душу.

– На этой неделе. Может, на следующей. Когда подходящее время для таких новостей?

– Учитывая, что ты поклялся любить ее всегда в болезни и здравии, то никогда. Ты нужен ей, – отчеканила я, прищурившись.

– Это не обсуждается, – он указал на лежащие на моей кровати парики. – Это нездоровое и непродуктивное занятие для человека твоего возраста. Лучше бы сосредоточилась на учебе и своем будущем.

– Забота о семье – вот мое будущее, – ответила я, вздернув подбородок. – Мое будущее – каждое утро заниматься серфингом.

Отец тусклым взглядом оглядел коралловые стены моей комнаты, будто они воплощали все надежды и мечты, которые я разрушила за последние годы тем, что просто была собой. Тем, что выбирала ботинки Doc Martens, вместо туфель Louboutin. Выбирала пляж, а не игру в шахматы. Выбирала парней вроде Бэйна, а не симпатичных мальчиков из Старшей школы Всех Святых.