Обещание страсти - Даниэла Стил Страница 53

— Не знаю. Но я уже повидала «Ритц», а остальное мнепокажешь ты. — Она пожала ему руку, они обменялись спокойными улыбками.

«Ванесси» была переполнена, а ведь уже десять вечера.Артисты, писатели, газетчики, театралы, политики, новички. Здесь собралось вселучшее, что было в городе. Люк оказался прав: паста великолепна. Она заказалагноцци — маленькие клёцки, он — феттучини, на десерт — незабываемое забаглиони.

Кизия откинулась назад с чашечкой кофе и лениво оглянуласьвокруг.

— Ты знаешь, это напоминает мне «Джино» в Нью-Йорке,только здесь лучше.

— В Сан-Франциско все лучше. Я влюблен в этот город.

Она улыбнулась и отпила горячего кофе.

— Проблема лишь в том, что к полуночи весь город словновымирает.

— Сегодня это не помешает и мне. Боже, на моих часахуже половина третьего утра.

— Ты устала? — Он выглядел обеспокоенным: онатакая маленькая и хрупкая. Но он знал, что она намного крепче, чем выглядит.Люк уже успел заметить это.

— Нет. Я просто расслабилась. Я счастлива и довольна. Ана кровати в «Ритце» спится как на облаке.

— Да. Это правда. — Он наклонился через стол ивзял ее за руку. Неожиданно она заметила, что он, нахмурив брови, пристальносмотрит ей через плечо. Она обернулась и увидела мужчин, сидящих за столом.

— Ты их знаешь?

— В некотором роде. — Его лицо стало жестким. Пятьчеловек, в двубортных костюмах со светлыми галстуками, коротко подстриженные ихорошо причесанные. Они были похожи на гангстеров.

— Кто они?

— Свиньи, — произнес он сухо.

— Полицейские? Люк кивнул:

— Специальные следователи по розыску таких людей, какя.

— Ну, не будь мнительным, Люк, они здесь обедают. Как имы.

— Да, возможно. — Но настроение у негоиспортилось, и вскоре они покинули ресторан.

— Люк… тебе нечего скрывать. Не так ли? — Они шлипо Бродвею, минуя зазывал возле ночных баров. Но полицейские за столом вресторане не выходили у нее из головы.

— Да. Но тот парень, что сидел с краю, преследует меняс тех пор, как я появился в городе. Он мне уже надоел.

— Сегодня он не преследует тебя. Он обедает со своимидрузьями. Полицейские не проявили к нам никакого интереса. Разве не так? —Сейчас она тоже беспокоилась. Очень.

— Я не знаю, малыш. Мне просто все это не нравится.Свинья есть свинья… — Он облизнул конец сигары, прикурил и посмотрел ей в лицо. —А я, сукин сын, впутываю тебя в свои дела. Просто я не люблю полицейских,малыш. Игра есть игра. И скажу прямо: я очень рисковал, начав игру вСан-Квентине. Семь убитых охранников за три недели. — На мгновение онзадумался, правильно ли поступил, задержавшись в этом городе.

Они заглядывали в книжные магазины, наблюдали за туристамина улице и, наконец, свернули на Гран-авеню, забитую кафетериями и поэтами. Но,как бы они ни старались скрыть это друг от друга, мысли о полицейских невыходили из головы. А скоро Люк убедился, что за ними ведется слежка.

Кизия, пытаясь развеять тягостные мысли, его и свои, всешутила, изображая любопытную пожилую туристку.

— Здесь похоже на Сохо, хотя обстановка какая-то…напряженная, — это здорово ощущается.

— Да, ты права. Это старый итальянский район. Но здесьмного китайцев, еще больше детей и артистов. Своего рода — театр. — Онкупил мороженого, они поймали такси и поехали в «Ритц». По нью-йоркскомувремени было четыре часа утра. Она, как ребенок, заснула в его объятиях. Когдазасыпала, ее что-то встревожило… полиция… Люк… спагетти… Они пытались отнять унего спагетти… или… она ничего не могла понять. Кизия очень устала и быласлишком, слишком счастлива.

Лукас смотрел на нее, пока она засыпала. С улыбкой гладил еедлинные черные волосы, покрывающие обнаженные плечи и спину. Она прекрасна! Ион так любит ее! Как ей все рассказать?

Когда она заснула, он осторожно встал и подошел к окнуполюбоваться панорамой. Он нарушил, нарушил все свои правила. Как же глупо онпоступил! Он не имел права втягивать в это дело людей, подобных Кизии. Нотогда, сначала, он желал ее, хотел видеть рядом — несмотря на ее положение,несмотря на то, что с его стороны это было эгоистично. А сейчас? Сейчас всепо-другому. Он нуждался в ней. Любил ее. Он хотел дать ей частичку себя… еслидаже это последние минуты перед закатом. Подобные мгновения не случаются каждыйдень, они бывают раз в жизни. Сейчас он знал, что должен ей все сказать. Нокак?