Поверь в любовь - Ирина Надеждина Страница 5

– Да, не очень-то веселая история, – Ника вздохнула.

– Тебе со мной тяжело? – Владислав с какой-то мольбой в глазах посмотрел на неё. – Хочешь уехать?

– Нет, все нормально. Извини за нескромный вопрос. Сколько тебе лет, если твоему сыну уже пятнадцать? По твоему виду я думала, что тебе не больше тридцати.

– Тридцать семь, тридцать восьмой год. Алик в этом году закончил девятый класс, завтра последний звонок.

– Ты с такой гордостью говоришь о своем сыне, – Ника улыбнулась. – Похоже, ты ним очень гордишься.

– Я его очень люблю. Я вообще люблю детей. А гордиться мне есть чем, Алик тянет на золотую медаль, знает четыре языка, кроме русского, украинского и белорусского и, вообще, малый хоть куда.

– Ты его специально заставлял или он сам?

– Сам. Не хочет нарушать традиции семьи.

– Ты тоже был золотым медалистом и знаешь четыре языка?

– И я, и Валик, и отец, и Дан, и дедушка, и бабушка. Только знал Валик и знаю я не четыре языка, а семь. Притом на хорошем уровне.

– Ты переводчик?

– Бизнесмен. А до этого не состоявшийся пианист и состоявшийся врач-реаниматор. Тебе-то хоть есть восемнадцать лет? И что делаешь ты?

– Ошибаешься. Мне уже двадцать. А ещё я учусь на четвертом курсе университета.

– Двадцать, – он вздохнул и качнул головой. – Как хорошо было, когда мне было двадцать лет. Не было этих проблем, нас было двое…

– Раз бизнесмен и в тебя стреляли, остается предположить, что тебя замучил рэкет?

– Должны были убить меня, а не Валентина. Пожалуй, стоит все рассказать, чтоб не напускать тумана. Я и Валик собирались жениться. Хотели отгулять классную свадебку в один день. Я – с Диной, он – со совей невестой. У его невесты был умный брательник, который решил, что делить его сестрице с кем-то этот дом и наши бабки совсем ни к чему. У неё был ключ. Утром, когда мы завтракали, она позвонила по телефону и спросила Валика. Они собирались куда-то ехать за какими-то особенными перчатками под свадебное платье. Валик шепнул, чтоб я сказал, что он уже уехал, поехал заправить машину и вскоре будет у неё. Я так и сказал. Мы продолжали очень весело завтракать – он, я и Дина. Дина ночевала у меня. Мне позвонили. Я договаривался с одним парнем, ювелиром, о том, что он сделает по моему заказу к свадьбе для Дины браслет, кольцо и сережки. Я вышел в эту комнату, чтобы она не слышала, о чем я буду говорить. В это время умный братец моей не состоявшейся свояченицы взял у нее ключ и вошел в дом. Увидев в кухне Валика, он принял его за меня, и дважды в него выстрелил, потом выстрелил в Дину, так как лишние свидетели ему были совершенно ни к чему, а когда повернулся, увидел меня. Тут он сообразил, что слишком сильно напутал, и оставлять нельзя никого. Он выстрелил в меня. В кухне шевельнулась Дина, он снова выстрелил в неё, я попытался встать и тогда он разрядил в меня остатки обоймы. Услышав так много выстрелов, в дом вбежала его сестрица, увидела три, как они оба решили, трупа и лужи крови и начала орать. Он попытался смыться, но выстрелы услышала не только она, но и соседи; а ещё, она так громко орала, что смыться ему не удалось. Валик умер сразу, Дина, не приходя в себя, через два часа, я остался жив.

– Что с ними было?

– Ему дали «вышку», а она тронулась умом и до сих пор сидит в закрытой психушке. А я вот маюсь с охраной, – он попытался улыбнуться, но улыбки не получилось.

– Не стоит смеяться, если тебе не хочется.

– Хорошо, и пытаться не буду.

– Ты её любил?

– Да, очень. Знаешь, я никого не любил до неё и очень долго после.

– Значит, у тебя все-таки кто-то есть? – Ника улыбнулась.

– И, да и нет. Впрочем, это неважно, – он почему-то смутился. – Я отношусь к тем людям, у которых либо все сразу, либо никогда.

– Что ты имеешь в виду?

– Женщин. Я не о постельных отношениях, а о чем-то более важном.

– Счастливая она, – вздохнула с тоской Ника.

– Кто? – не понял Владислав.

– Та, кого ты любишь. А вот меня не любит никто, кроме мамы с папой.

– Твои мама с папой уехали надолго?

– Откуда ты знаешь, что они уехали? – Ника смотрела на него растерянно и удивленно.

– Не знаю. Мне так показалось.

– Скоро приедут. На днях.

– А что не любит тебя никто, ты ошибаешься.

– Ничего я не ошибаюсь. Боже мой! Мне двадцать лет, мои подруги выходят замуж, с кем-то встречаются, а я как… не знаю как кто!

– Девочка моя, тебе только двадцать лет. Вся жизнь у тебя впереди.

– Ты говоришь так, чтобы меня успокоить?

– Нет.

– У меня уже появился комплекс, что я не способна никому нравиться как женщина.

– Это действительно только комплекс.

– Скажи, я тебе могла бы понравиться?

– Ты мне нравишься, – он посмотрел на неё исподлобья. – И сейчас я жалею об одном, что мне тридцать семь лет, я старый неврастеник и не имею на тебя никакого права, а для тебя найдется какой-нибудь молодой мальчик и будет с тобой счастлив.

Ника ошарашено смотрела на него. Она не могла понять, серьезно он говорит или шутит. Владислав ей очень нравился, но услышать подобное признание она никак не ожидала.

– Что ты так смотришь на меня? Я что похож на ненормального?

– Нет. Просто мне никто никогда такого не говорил.

– Хочешь ещё кофе? – спросил он, глядя вниз.

– Хочу.

– Я сейчас вернусь.

Ника посидела немного одна в комнате и пошла за ним на кухню. Владислав сидел и курил. На плите стояла емкость с белым песком, а в ней турка с кофе. Он поднял на неё глаза и спросил:

– Скучно стало?

– Я думала, что скучно стать может тебе, – Ника подошла к нему и рукой коснулась его волос. – Какие у тебя красивые волосы, цвет просто удивительный, вроде бы даже с голубизной.

– Это седина.

– Седина? – удивилась Ника.

– Да. Я вообще-то от природы белый, а когда из больницы вышел, стал таким.

– Все равно красиво. Говорят, ранняя седина у мужчин признак мудрости.

– Лучше бы я был полным дураком, чем так мудрости добавлять.

– Напрасно ты так, – она продолжала гладить его по белым волосам. – Вот увидишь, у тебя все еще будет хорошо.

– Успокоить меня хочешь? – он вымученно улыбнулся. – Только не стоит меня жалеть, я этого не люблю.

– Я говорю то, что думаю, и совсем не пытаюсь с тобой сюсюкать или жалеть тебя, – Ника убрала руку и села напротив него.

– Я ещё не сильно утомил тебя своими проблемами?