Однажды в лунную полночь - Кэрол Финч Страница 5

— Ну, на эту карту я бы и самой мелкой монеты не поставил, — проворчал Люсьен.

— Пожалуй, я тоже, — кивнул Вэнс. — Полагаю, испанцы найдут способ снова захватить власть.

— Могу представить, что ожидает в этом случае французов. В общем, если Карлос Моралес вернется, наша сделка будет иметь смысл.

Карлос Моралес? У Микаэлы пересохло горло. Стало быть, американцы вошли в сговор с этим негодяем, который берет взятки за то, чтобы товары не облагались пошлиной? А кто, собственно, такие эти американцы? Может, контрабандисты, плавающие под колониальным флагом? К Англии они, разумеется, никакого отношения не имеют, так как слишком откровенно нарушают британские навигационные акты. Скорее всего они заходят и в порты Вест-Индии, принадлежащие Франции, Португалии, Испании к Голландии. Микаэле не раз приходилось слышать, что эти острова в тропиках буквально кишат торговцами, готовыми продавать что угодно и кому угодно, лишь бы мошну набить.

Но если Карлос Моралес берет взятки, подумала Микаэла, то, возможно, Арно Рушар предложил ее в качестве невесты взамен на освобождение от налогов, которые он платит в испанскую казну?

Вэнс поднял с пола рубаху Люсьена и бросил ее капитану.

— Если к рассвету поднимется попутный ветер, надо отчаливать: у меня нет никакого желания болтаться здесь до того момента, когда испанцы надумают вернуться.

— Пожалуй, ты прав. Мне тоже не хотелось бы становиться на ту или другую сторону, пока фишки толком не лягут, — откликнулся Люсьен и, натягивая на ходу рубаху, двинулся было к выходу, но вовремя заметил, что на ногах у него по-прежнему ничего нет. Он нагнулся «и начал шарить под кроватью, ища ботинки.

Заметив загорелую руку, оказавшуюся от нее в считанных дюймах, Микаэла затаила дыхание.

— Надеюсь, после свидания с дамой твое настроение улучшилось. — Глядя, как Люсьен натягивает гетры, Вэнс лукаво усмехнулся.

— У меня и так с настроением все в порядке, — как ни в чем не бывало отозвался Люсьен.

— Да? А я был готов поспорить, что после свидания с Моралесом нынче днем ты сделался сам не свой.

— Испанец тут ни при чем, это дед меня до ручки довел, — пробурчал Люсьен, зашнуровывая ботинки. Поднявшись с кровати, он пошарил в кармане и вытащил завалявшееся там письмо. — Мне угрожают лишением наследства.

Вэнс остановился на пороге и изумленно заморгал:

— Уж не хочешь ли ты сказать, что старый скупердяй собирается перейти от слов к делу?

— Такого упрямца, как мой дед, свет еще не видывал, — бросил на ходу Люсьен. — Ну да ничего, я тоже не подарок.

— А по-моему, вам с Адрианом стоит спокойно присесть да поговорить о том, что случилось, ведь у вас больше никакой родни не осталось. Адриан — старый человек, а ты не разговаривал со своим единственным родственником с тех самых пор, как…

— Да не собираюсь я с ним больше ни о чем говорить, — резко оборвал приятеля Люсьен, — и никогда не протяну ему руку так, словно ничего и не было.

— В наказание старику ты таскаешь к себе в каюту женщин сомнительной репутации? — Вэнс хмуро покачал головой. — Да ты же сам себя стыдишься, я это по лицу твоему вижу всякий раз, как ты приводишь очередную шлюшку и нарочно портишь свою репутацию, зная, что деду это не может понравиться. Мне кажется…

— Вэнс… — напряженно произнес Люсьен, и уже по голосу его было ясно, что тему пора закрывать.

— А что «Вэнс»? Все так и есть. Ты был слепцом в отношении Сесиль и теперь стал упрямцем в отношении деда.

— Довольно! — Люсьен круто обернулся. — Я был влюблен, а дед все испортил. Теперь я позабочусь о том, чтобы он до конца дней своих не забывал об этом!

— Даже ценой утраты того, что тебе причитается по закону? — Вэнс без труда выдержал гневный взгляд Люсьена. — Скажи-ка, друг мой, кого ты, собственно, наказываешь — его или себя?

Ни слова не вымолвив в ответ, Люсьен размашисто зашагал по палубе. Вэнс с грустью посмотрел ему вслед. Когда-то с Люсьеном было весело и приятно, он обладал редким чувством юмора и какой-то неукротимой жаждой жизни, однако теперь все переменилось. Помимо роскошной большой каюты, у этого человека больше не было дома. Хотя Адриан Сафер пытался восстановить испорченные отношения с внуком, Люсьен отвергал любую попытку примирения. Пять лет и два месяца Вэнс доставлял письма от деда к внуку, а некоторые из них даже тайком читал. Сначала Адриан умолял, потом просил прощения и наконец перешел к угрозам, лишь бы хоть как-то положить конец затянувшемуся молчанию, но после случившейся трагедии Люсьен замкнулся так глубоко, что теперь его ничто не могло тронуть. Упрямо, с холодной методичностью он завоевывал репутацию отъявленного бабника: казалось, смысл жизни свелся для него к тому, чтобы доставить деду как можно больше неприятностей.

Догнав Люсьена, Вэнс все еще продолжал раздумывать, как бы вдохнуть в него жизнь, но одного взгляда на угрюмое лицо друга было достаточно, чтобы понять: для этого потребуется настоящее чудо.

* * *

В течение тех дней, что последовали за бегством Микаэлы из Нового Орлеана, она только и думала о том, как бы приспособиться к обстоятельствам, столь круто переменившим ее жизнь. Слезы, уныние, отчаяние — все это осталось позади, и постепенно Микаэла свыклась со своим новым положением. Собрав в кулак всю свою волю, она дала себе слово забыть прошлое и терпеть до тех пор, пока нога ее не ступит на твердую почву. Обычно в светлое время суток она спала, а ближе к полуночи, когда уменьшался риск быть замеченной, поднималась на палубу. Единственное, что по-настоящему донимало Микаэлу, так это мгновенно налетавшие шквалы, когда корабль то поднимался на гребень волны, то проваливался глубоко вниз; в таких случаях она забивалась в угол и мужественно боролась с морской болезнью.

Зато в спокойную погоду, истосковавшись за день по свежему воздуху, Микаэла шла наверх и неслышно прогуливалась, наслаждаясь светом звезд, серебривших морскую гладь. Пару раз она издали видела капитана — словно призрак, мерил он шагами залитую лунным светом палубу. Имени его она не знала, да и знать не хотела, тем более после отвратительной сцены, свидетельницей которой оказалась в первый же свой день на борту. Одно ей было ясно: женщин капитан ни в грош не ставит. Именно поэтому Микаэле не приходило в голову подойти к нему поближе, попросить о помощи. Довольно и того, что она много лет провела под железной пятой Арно, — больше такого не повторится, в мир, которым правят мужчины, она не вернется.

От этих мыслей Микаэлу отвлек донесшийся издали звук шагов. Прозвучал знакомый голос, и из своего укрытия она увидела капитана, пружинистым шагом направлявшегося к мостику.

— Я заменю тебя на эти последние два часа, Бичем, — предложил Люсьен.

— Благодарю, капитан. — Рулевой двинулся вниз по трапу.

Дождавшись, пока Луи Бичем скроется за дверью кают-компании, Микаэла подошла чуть ближе к носу, чтобы лучше рассмотреть внушительную фигуру хозяина шхуны. Расстегнутая до пояса рубаха обнажала мощные бугры мышц и сплошь покрытую густыми волосами грудь. Темные бриджи плотно прилегали к могучим ногам, подчеркивая некоторые особенности чисто мужской анатомии.