Дворцовые тайны - Кэролли Эриксон Страница 49

В покоях роженицы царил полумрак, от жаровен исходили волны удушливого тепла. Толстые занавеси на окнах были задернуты так, чтобы дневное солнце не проникало в комнаты. Воздух был таким густым от ароматов мускуса, лаванды и опиума, тяжелая сладость которого перекрывала все прочие запахи, что дышать было невозможно.

Нас призвали в опочивальню Анны, чтобы засвидетельствовать рождение ребенка. Таковы правила при рождении королевского дитя, дабы впоследствии никто не мог сказать, что новорожденный вышел не из чрева королевы. В нашу честь был накрыт длинный стол, уставленный кубками вина, разведенного водой, блюдами с засахаренными фруктами и другими яствами, но мы не могли заставить себя ни есть, ни пить. На широкой постели извивалась, кричала и плакала Анна. Она проклинала суровых повитух, которые безжалостно давили ей на живот.

— Дайте мне умереть! — восклицала она, давясь слезами. — Дайте же мне умереть спокойно!

В бреду она протягивала руки и звала свою отсутствующую мать, умоляя облегчить ее страдания, но затем без сил упала на подушки. Внезапно с ее уст сорвалось:

— Пусть к народу выйдут герольды! Пусть сообщат, что королева умерла!

Я горячо молилась, чтобы Анна не погибла в родах, чтобы страдания ее прекратились. Но час проходил за часом, муки роженицы только усиливались, а ребенок так и не появлялся на свет.

Наконец старшая повитуха потеряла всякую надежду.

— Больше я ничего не могу сделать! — объявила она, вытирая руки о грязный передник. — Всего нашего искусства и опыта не хватает, чтобы спасти королеву. Видно, такова воля Божья: она и ее дитя теперь на пути к Создателю…

Мы содрогнулись. Неужели таков будет исход долгих и мучительных страданий Анны, неужели наши молитвы не смогут ее спасти? Неужели Анна умрет? Как король сможет это пережить? В течение многих часов у меня во рту маковой росинки не было, но я чувствовала, что негоже в такой момент угощаться яствами и винами.

Я вспомнила, как выглядела Анна, когда лежала в Гринвичском дворе, сраженная потницей. Тогда мы думали, что она умрет, но она выжила. Господь ее пощадил. Почему? Для чего? Для того, чтобы она навлекла позор на нашу страну и умерла, пытаясь дать жизнь ребенку короля?

— Позовите священника, — проговорила меж тем повитуха, смирившаяся с неизбежным. — Самое время! Мы сделали все, что могли. Она отходит, нужно ее соборовать.

Но тут Бриджит, нарушив строжайший приказ не приближаться к королеве, если не позовут, подошла к постели, где недвижно лежала Анна, и опустилась на смятые простыни. Она взяла королеву за руку и принялась тихонько приговаривать: «Не сдавайся, подруженька моя, попробуй еще разок. Разве ж мы позволим тебе уйти? Давай, милая, постарайся, ради нас всех…»

Я затаила дыхание. Мгновения падали как капли, и ничего не происходило, но вдруг я услышала какие-то тихие звуки. О чудо! Недвижно лежавшая Анна заворочалась в постели и застонала. Я увидела, как тело ее напряглось — началась очередная схватка. Лицо Анны покраснело. Бриджит продолжала подбадривать ее. Анна глубоко вздохнула и неимоверным усилием попыталась исторгнуть ребенка из своего чрева. Вдруг из груди роженицы вырвался вопль, которого я никогда в жизни не слышала, и вместе с ним пришла самая сильная потуга.

— Головка! Головка показалась! — воскликнул кто-то.

Повитухи сразу же ожили и засуетились. Но приняла ребенка Бриджит: прямо к ней в руки выскользнул крохотный младенец, скользкий от крови и еще соединенный с матерью толстой пуповиной.

Шепча тайный заговор на здоровье новорожденного, старшая повитуха разрезала и перевязала пуповину, а потом вдруг вскрикнула.

В комнате было так темно, что мы не сразу поняли, чем же она так потрясена. Но тут раздались роковые слова:

— Нет, быть не может! Господь Всемогущий, смилуйся над нами! Это не принц, это принцесса!

— Отмените рыцарские турниры. Уберите парадную колыбель и замените ее простой, деревянной. И раздвиньте, наконец, эти чертовы занавеси на окнах! Пусть здесь будет светло.

Приказы короля выполнялись мгновенно. Анна спала, а ее крохотную дочурку, заботливо омытую и запеленатую, напитанную молоком кормилицы, положили в старинную колыбель резного дерева. Ею заменили принесенную до родов в покои королевы раззолоченную парадную колыбель с подушками из пурпурного бархата и одеяльцем, подбитым горностаем, которая предназначалась только для сына.

Король, получив известие, что Анна родила дочь, немедленно выгнал всех повитух и распорядился привести к нему астрологов.

— Их убить мало, этих презренных шарлатанов! — кричал он в сердцах. — На дыбу мерзавцев! Повелеваю заключить их в Тауэр и подвергнуть порке!

Но астрологи сразу же, как услышали о рождении у короля дочери, бежали из дворца. Толпа придворных перед покоями королевы стремительно редела.