Гостья из тьмы - Тамара Маккинли Страница 49

– Сколько всего овец в хозяйстве?

– У нас на каждый акр приходится приблизительно по две овцы. Значит, около трехсот тысяч общего поголовья, но численность резко падает во время засух, пожаров и наводнений.

Они проехали вперед мимо столярной мастерской, где острый запах свежей древесины опять напомнил ей Валуну. Там была маленькая лесопилка, и Дженни часто набирала свежих опилок, которые хранила в коробке под кроватью: ей очень нравился этот запах. Курятник с птичником был обнесен крепкой изгородью. По двору среди кур с помпезным величием разгуливали петухи. Коровник был необыкновенно чистым, машины для дойки просто блестели среди белого кафеля.

– Мы держим совсем небольшое стадо коров: они сейчас не так прибыльны, как овцы, но обеспечивают нас молоком, маслом, творогом, сыром, а иногда и мясом, когда надоедает баранина.

Брет показал Дженни на конный двор, который тянулся на расстояние нескольких акров и был огорожен забором.

– Большинство этих лошадей – лишь слегка объезженные, полудикие твари, но зато выносливы и могут работать целый день. Мы меняем их, чтобы они не передрались. Ни один овчар не использует ту же лошадь два дня подряд, пока она не отдохнет на пастбище и не наберется сил.

Дженни погладила по шее свою кобылу. Мухи и слепни безостановочно кружились вокруг нее, и казалось, ее хвост не останавливается ни на минуту, обмахивая бока.

– Она кажется довольно смирной.

– Таких здесь немного. Это хорошая, выносливая лошадка. – Брет взялся за поводья. – Поехали, нам еще есть что посмотреть.

– Как много здесь постоянных работников? – спросила Дженни, когда они скакали по выгону.

– Обычно десять, иногда двенадцать. Овчаров трудно удержать на месте больше двух сезонов. Они, как дети, всегда верят слухам, что где-то есть фермы побольше, где лучше платят. Но у нас обычно хватает людей, чтобы ухаживать за овцами круглый год.

Дженни прищурилась, глядя на сухую серебристую траву впереди, сверкающую в утренних лучах. Высохшие деревья стояли по краю пастбища, как стража. Со стороны усадьбы слышался лай собак. Ветерок завивал в спирали сухие листья, которые с шелестом змеились по сухой траве. Она вдруг подумала, что достаточно одной неосторожно брошенной спички или случайного уголька из выбитой трубки, и Чуринга может погибнуть.

Они вспугнули стаю попугаев гала, которые взлетели, окрасив розовыми грудками все вокруг, и приземлились на перечные деревья. Тут же послышались возмущенные голоса зимородков-кукабурров. Начался птичий гвалт. Паутина на деревьях сверкала в утренних лучах солнца; когда они выехали с территории усадьбы на бескрайние просторы, Дженни снова почувствовала, что Чуринга завораживает ее. Но сможет ли она жить здесь?

Дженни привыкла к городу, к соленому запаху океана в Палм-Бич, к удобной ванне, где не надо было экономить воду. Она вспомнила о Диане, о друзьях, которые разделяли и понимали ее страсть к живописи и увлечение театром. Когда закончится стрижка и уедет Симон, она останется одна среди молчаливых, занятых работой мужчин…

И все же в Чуринге было что-то такое знакомое, как будто она сама являлась неотъемлемой частью этого и вернулась домой.

– Мы уже на земле Вилги, – объявил Брет через час. – Видите те деревья?

Дженни заслонила рукой глаза от солнца и посмотрела вперед. Густая роща вилг зеленела перед ними, маня спасительной тенью.

– Это ветер сделал их такими? Они выглядят так, как будто кто-то их снизу специально подстриг.

Брет рассмеялся, симпатичные лучики морщинок разбежались от его глаз.

– Вы отчасти правы. Овцы съедают нижние ветки, насколько способны дотянуться. Поэтому все деревья здесь такие круглые сверху и ровные снизу.

Лошади, выбивая копытами дробь, несли их вперед.

– А хозяева не возмутятся, что мы скачем по их территории? Может, следовало созвониться с ними заранее?

Брет придержал лошадь и посмотрел на нее удивленно.

– А разве Уэйнрайт вам ничего не сказал?

– Что именно?

– Что Вилга теперь стала частью Чуринги и принадлежит вам?

– Нет, я этого не знала. А что случилось с семьей Финли?

Брет обвел глазами сочную траву вокруг.

– Они уехали отсюда после войны, а Вилгу купили ваши предшественники.

– А почему она сохранила свое название? Не проще ли было назвать все Чурингой?

– Это отдельное хозяйство, здесь другой управляющий. А название пошло от этих деревьев. Никто и не подумал менять его.

– Здесь все названия звучат как музыка, – заметила Дженни.

– У аборигенов очень музыкальный язык. Это больше всего заметно, когда они собираются вместе на праздник корробори. Большинство здешних мест сохранили аборигенские названия, за исключением тех, где скваттеры ностальгически переименовали их в старые, родные для слуха, европейские.

– Как и по всей Австралии, – улыбнулась Дженни. – Такая путаница из-за этого иногда…

Они ехали бок о бок вдоль пастбищ. Топот копыт аккомпанировал птичьему пению, как ударные инструменты в оркестре.

– Вы много путешествовали, Дженни? – спросил Брет.

– Случалось. После окончания колледжа мы с моей подругой целый год путешествовали по Европе и Африке, изучая историю искусств. – Она с теплотой вспоминала вечные экзотические кафтаны и побрякушки Дианы. – Подруга после Марокко полюбила экзотику, а мне больше понравился Париж. Монмартр, Левый берег, Сена, Лувр…

Брет уловил в ее голосе грустные нотки.

– Вас тянет туда?

– Иногда. Может, когда-нибудь я туда съезжу, но прошлое не повторяется. Люди, которых мы знали, разъехались, все вокруг меняется. К тому же я стала старше и стала больше ценить безопасность.

– Вряд ли в Париже можно встретить кого-нибудь опаснее здешних тигровых змей.

Дженни вспомнила мансарду с крысами, которую они с Дианой снимали, и распутного француза, который считал, что все молодые девушки, живущие у него, должны с ним переспать.

– Змеи есть везде, – усмехнулась она. – И все они ползают на животе.

– Звучит цинично, – заметил Брет.

– Лучше быть циником, чем простофилей, – засмеялась Дженни. – По-моему, здесь в, Чуринге, все проще. Если я попробую обосноваться в этом месте, то, по крайней мере, буду знать, чего ждать от него.

– Я припомню вам эти слова, – усмехнулся он. – Едем. Покажу вам свое любимое, особенное местечко. Оно похоже на то, где мы с вами вчера были, но с другой стороны горы. Это не очень далеко отсюда, и, думаю, вы не будете разочарованы.

Они перешли на галоп. Позади оставались бесконечные поля и рощи, впереди голубела гора. Дженни чувствовала, что у нее уже болят все мышцы, и мечтала об отдыхе.