Горький привкус его поцелуев - Лорейн Хит Страница 48

Не желая выдать себя, она затаила дыхание, опасаясь, что он почувствует ее присутствие так же, как она чувствовала его. Она задавалась вопросом, хотел ли он постучать в дверь, позвать ее, прикоснуться к двери в том же месте, куда она положила собственную руку?

До Джулии донеслось эхо его быстрых шагов. Глубоко вдохнув, она слегка вздрогнула и, прижавшись лбом к двери, затаилась. Она ждала, пока не услышала, как гувернантка спускается по лестнице. Джулия знала, что, приходя к Альберте, он отпускает ее.

Медленно и осторожно открыв дверь, она выглянула в пустой коридор, а затем с напускной уверенностью расправила плечи и вышла из комнаты. Обернувшись, она подняла подол своей юбки и прошла к детской босиком. Дверь была открыта. Он всегда оставлял ее открытой.

Джулия приблизилась к комнате и притаилась на безопасном расстоянии. До нее доносился скрип кресла-качалки, и она представила себе, как он держит на руках ее дочь, пока качается в нем. Она закрыла глаза и прислушалась.

* * *

Полчаса, проведенные с Элли, были любимой частью дня Эдварда. Не только потому, что его племянница смотрела на него большими голубыми глазами Джулии. Но и потому, что кроме внимания девочки он получал и внимание ее матери. Он мог видеть четверть дюйма черной юбки, выглядывающей из дверного косяка, и знал, что увидит целый дюйм, когда Джулия наклонится ближе, чтобы услышать его. Он заметил ее только на третий день своих визитов. До этого он уделял все свое внимание Элли. Но в тот раз она заснула. Эдвард поднял глаза, увидел бомбазин ^[2] и продолжил качаться в кресле.

– Ну-ка, Элли, на чем же мы остановились?

Ему хотелось позвать Джулию и спросить, на каком месте он остановился вчера. Однако он достаточно хорошо знал ее, чтобы понимать, что она не оценит подобное поддразнивание. После такого она, несомненно, перестанет подслушивать его истории. Ее поведение давало ему надежду, что в какой-то момент они смогут общаться. Они должны прийти к этому ради Элли.

– Ах да, великолепный конь, который наблюдал за всеми животными, узнал, что приближается беда. Думаю, мы должны дать ему имя. Можно назвать его Грейменом или Греем, в честь твоего отца. Мне кажется, ему это понравится. Барсук, который носит зеленый жилет, сказал Греймену, что видел ласку Стинкера (глазки-бусинки, острые зубы и длинный острый нос) прячущимся за деревьями. Они решили, что ласка что-то замышляет и хочет испортить пикник, который принцесса Элли устраивает для всех своих лесных друзей на поляне с желтыми полевыми цветами.

Он продолжал ткать повествование о прекрасной принцессе, ее благородных друзьях и о ревнивой и эгоистичной ласке, намеревающейся все испортить. Эдвард говорил и качался в кресле, чтобы видеть кусочек черной юбки. Ему хотелось, чтобы он был любого другого цвета: красным, синим или зеленым. Но Джулия была в трауре и полностью осознавала свое вдовство.

Каждое утро, за час до рассвета, он незаметно шел за ней, пока она направлялась к мавзолею. Эдвард стоял на страже, прячась в тени деревьев. К тому времени, когда Джулия возвращалась обратно, начинало светать, поэтому он не мог следовать за ней по пятам. Ранние прогулки и время, проведенное в мавзолее, могли вызвать пересуды среди слуг. Но в эту пору они были заняты, и ее прогулки оставались незамеченными.

В остальных случаях он только мельком видел ее юбку, пока качал Элли. Он как дурак наслаждался этой возможностью только потому, что кусочек ткани принадлежал ей. Он по-прежнему обедал в одиночестве, а затем сидел в библиотеке или играл в бильярд. Поздно ночью Эдвард работал над рассказом для Элли. Речь в рассказе шла о причудливых существах, которые носили одежду, говорили и вели себя так, словно были людьми.

Наблюдая за спящей племянницей, он знал, что его рассказы займут не одну книжную полку. Краем глаза он увидел, как подол юбки исчез. Через три секунды он услышал шаги гувернантки, которая вошла в коридор.

Эдвард встал и осторожно уложил Элли в кроватку. Она широко открыла глаза, взмахнула ручками.

– Увидимся завтра, малышка.

Попрощавшись с гувернанткой, он вышел в коридор. Запах Джулии стал сильнее. Он глубоко вдохнул знакомый аромат и, словно отчаявшийся из-за неразделенной любви мужчина, продолжал наслаждаться им, пока не добрался до ее двери. Остановившись, он коснулся дерева. Эдвард не знал, почему касание заставляло его чувствовать себя ближе к ней. Подобный поступок выглядел глупо, но он не мог остановить себя.

А затем он оказался в пустоте, которая стала его жизнью.

* * *

Джулия проснулась от крика. Сердце клокотало в груди. На мгновение она подумала, что ее разбудили собственные рыдания, потому что ее щеки были мокрыми от слез. Вокруг царила тишина, и это действительно означало, что ее разбудил собственный крик.

Лежа в темноте, она уставилась на балдахин и попыталась понять, что пошло не так. Всю прошлую неделю она спала урывками. Она устала от печали, боли в груди, сомнений и чувства вины. Она была сыта ими по горло. Сегодня вечером она направилась в спальню, ранее принадлежавшую Эдварду, и взяла бутылку бренди из маленького шкафа, где он держал алкогольные напитки. Джулия пила бренди до тех пор, пока могла держать глаза открытыми. Затем она забралась в постель и упала, отрешившись от всего, что ее окружало.

Теперь же ей казалось, что нечто важное вырвало ее из объятий сна, в котором она постоянно бежала к Альберту, а Эдвард преграждал ей дорогу. Или она бежала к Эдварду? Она не могла различить их даже во сне.

Джулия села и прижала ладонь ко лбу. Ее мысли путались и никак не могли прорваться сквозь толстый слой паутины, сплетенной из воспоминаний. Во сне крик доносился издали. Она побежала на звук, но чем быстрее она бежала, тем менее различимым он становился. А потом он и вовсе затих. Эта тишина, предвестник плохих вестей, пугала ее.

Альберта. Это она кричала. Во сне? Нет, в реальности. Ее крики разбудили Джулию. Если бы не бренди, притупивший ее чувства, она бы проснулась раньше и поняла, откуда доносится крик. Откинув одеяла, Джулия поднялась с кровати. Она была уверена, что гувернантка успокоила малышку, но все же хотела подержать дочь на руках, утешить ее и убедиться, что ей ничего не угрожает.

Она вылетела из своей спальни и направилась в детскую. Гувернантка сидела в кресле и читала книгу при свете лампы. Альберты на ее руках не было.

Она была на руках Эдварда, который устроился на кровати гувернантки. Его глаза были закрыты, а малышка лежала на его груди, подтянув под себя коленки и подняв попку. Пространство вокруг нее было обставлено подушками, чтобы предупредить падение. Не то чтобы Джулии казалось, что малышка может упасть. Его большая рука покоилась на ее спинке и удерживала ее.