Худшие опасения - Фэй Уэлдон Страница 48

— Но они не посмеют требовать такого буквального выполнения контракта, — сказала Александра. — Это было бы бесчеловечно.

Сэм возразил, что дирекция театра бесчеловечна по определению. Возглашая: «Искусство требует жертв!», директора не отпускают актеров со сцены ни под каким предлогом — ни в случае смертельной болезни, ни после сигнала воздушной тревоги. Спектакль продолжается — дирекция обогащается. Сказать по чести, Сэм очень удивится, если Александра получит роль Норы назад.

— Почему меня никто не предупредил? — спросила Александра. — Неужели трудно было хотя бы напомнить насчет справки?

Сэм долго мялся и хмыкал, а затем предположил: видимо, все заинтересованы в том, чтобы «Кукольный дом» подольше продержался на сцене, а в идеале — переместился в зал покрупнее. С Дэзи Лонгрифф в роли Норы это, возможно, удастся. Времена сейчас тяжелые…

— Очень тяжелые, — согласилась Александра.

Впорхнула Дэзи Лонгрифф в подвенечном платье Александры. Точнее, ее прабабушки. Александра одолжила эту фамильную реликвию театру на время постановки. Платье было белое, шелковое, сильно декольтированное, с пышными юбками. Александра играла в нем сцену с тарантеллой. Это оно коварно сползло с груди Александры в вечер премьеры. Зачем только Дэзи его сейчас надела? Ведь до начала спектакля — пять минут, а в первой сцене Нора, живущая в маленьком норвежском городке, всего лишь возвращается из магазина. Но Александра ни о чем не спросила Дэзи — боялась узнать ответ.

Дэзи сказала, что слышала, что Александра упала в обморок перед окошечком кассы. Она, Дэзи, отлично понимает, в каком Александра сейчас состоянии; она и сама сейчас с ног валится — ездила на похороны бедняги Неда, только-только вернулась. Но искусство требует жертв.

— Да, наверно, требует, — согласилась Александра.

Дэзи заметила:

— Вот ведь странно: пока Нед был жив, я чувствовала себя страшно виноватой перед тобой, Александра, а теперь он умер — и все как рукой сняло. Бедненький Нед. Меня только одно утешает: я смогла открыть перед ним целый новый мир чудесных интимных наслаждений. Ведь жизнь так коротка!

Александра сказала, что рада за Дэзи. Сэм попытался выпроводить Дэзи, сославшись на то, что дали второй звонок. Дэзи сказала Сэму, что излишняя тактичность тут неуместна и даже унизительна — они с Александрой прекрасно понимают друг друга.

— Значит, в этом платье ты играешь первую сцену, — сказала Александра. — А в чем же ты танцуешь тарантеллу?

— Почти безо всего. В одной мини-юбке и высоких черных сапогах, — сказала Дэзи. — Она ведь пытается отбить Торвалда у доктора Ранка.

— Ясно, — сказала Александра. — Причем в глубине души Нора — лесбиянка. Я угадала?

— Ну конечно же! — сказала Дэзи. — Без этого момента пьесу невозможно понять. Он все проясняет! Бедный Нед в гробу перевернется. То есть перевернулся бы, если бы не умер. Ой… Прямо слезы на глаза наворачиваются. Я должна взять себя в руки.

— У Неда нет гроба, — сообщила Александра. — Он стал горстью пепла.

— Александра, нельзя же понимать все так буквально! — возмутилась Дэзи. — И Нед тоже всегда мне говорил, что у тебя совсем нет воображения.

И она понеслась на сцену, заранее выпростав грудь из подвенечного платья прабабушки Александры.

— Пойдем-ка. Я провожу тебя в зал, — сказал Сэм.

— Пожалуй, я не буду зря тратить время, — сказала Александра.

Переночевала она на Энглисс-стрит. Крисси не показывалась, но гардероб был полон ее одежды, а одежда Александры переместилась на диван. Со второго или третьего взгляда замечалось, что столы и стулья сдвинуты с привычных мест. Александра осознала, что Крисси намерена поселиться в этой квартире надолго.

Александре приснился Нед. Она стояла у «Коттеджа» перед окном кухни. Заглянула внутрь и увидела: Дженни Линден заваривает чай, а Нед сидит за столом, держа на коленях Сашу. Александра окликнула их, не отходя от окна. Но сколько она ни кричала, ее никто не слышал и не видел. Собравшись с силами, она испустила оглушительный вопль — точно женщина с картины Мунка — и в то же мгновение проснулась. И обнаружила, что с губ слетает лишь тихий писк.

Рано утром она встала и поехала в «Коттедж». Сделала остановку в Эддон-Гарни — купить молока и местную газету. Всю третью и четвертую полосы занимал репортаж с похорон Неда. Была там и огромная фотография рыдающей Дженни Линден, подписанная: «Александра Лудд глубоко потрясена утратой». В крупные газеты этот ляп не попал — должно быть, кто-то вовремя заметил.

Но Александра наткнулась на эту фотографию лишь позднее, совершенно случайно. И расхохоталась.