Скандальная связь - Дженет Маллани Страница 48

Он встает, кланяется и подвигает мне стул.

— Ты всегда был оптимистом, Руперт. — Я сажусь и принимаю из его рук бокал вина. Как ни странно, вино недурное. Я не удивляюсь тому, что он держит в комнате второй бокал: наверняка продолжает жульничать в карты и все такое.

— Значит, ты здесь, чтобы спасти жизнь своему любовнику? Кто он, клерк?

— Ага, клерк, который расквасил тебе нос. Он к дуэли готов, тогда как ты, я вижу, собрался уезжать.

— Всего-навсего, переезжаю на другую квартиру, дорогая. При твоем содействии я смогу позволить себе жилье получше. Мне даже стыдно принимать тебя в такой убогой обстановке.

Я улыбаюсь и смотрю на него поверх бокала.

— А ты неплохо устроилась, Софи, а?

— Да, мне долгое время везло. А ты где пропадал, Руперт?

— Да так, за границей. Вышел в отставку, какое-то время жил в Дублине… Ты же знаешь, у меня семья в Ирландии.

Честно говоря, впервые слышу. О себе он рассказывал очень мало, и у меня нет никакого желания верить тому, что он говорит сейчас. Насколько я могу судить, он успел какое-то время пожить в Лондоне, отирался там вместе с другими прохиндеями и бродягами, шпионил за мной, собирал сведения, выбирал нужный момент.

Он целует мне руку.

— Я так скучал по тебе, Софи. Не буду говорить, что жил монахом, это неправда, но и ты… ну что тут говорить. Но ведь мы неплохо ладили когда-то, правда же?

— Хотелось бы верить. Но тогда я была очень молода. Теперь я другая.

— Что верно, то верно. Ты расцвела, стала уверенной в себе. Не девочка — женщина.

Красивые слова. Если бы он не таращился на мою грудь с таким неподдельным интересом, мое сердце, может быть, и дрогнуло бы, потому что когда-то я действительно беззаветно его любила.

— Я была такой наивной. А потом ты уехал, и все, что я от тебя получила, — это несколько писем.

Я достаю из сумки пачку писем, перевязанную розовой ленточкой.

— Но черт возьми, я все время тебе писал, Софи. Клянусь! — восклицает он. — В твоих глазах я, наверное, последний мерзавец!

Возникает долгая пауза. Разумеется, он последний мерзавец, и мы оба это знаем, как оба знаем и то, что он не написал мне и строчки. И кажется, он тоже это вспоминает, потому что с преувеличенной сосредоточенностью достает сигару, обкусывает ее и зажигает от свечи на столе.

В конце концов он выпускает ароматное облачко дыма.

— Чего ты хочешь от меня, Софи?

Его голос изменился, стал ниже. Это голос обольстителя. Он явно пытается сменить направление раз говора. Он бросает взгляд на пачку писем, что лежат на столе под моей рукой.

— В пятнадцать лет я была такой глупой, — говорю я.

— И такой хорошенькой.

— Я знала о мужчинах так мало. — Это не совсем правда, я все-таки росла в театре, и на моих глазах одна «мама» сменяла в квартире отца другую. — А в пансионе…

— Ах, этот пансион, — смеется Руперт. — Я помню истории, которые ты о нем рассказывала. Подумать только, что твой папаша выбрал для тебя такое низкопробное учебное заведение.

— Он думал, что там я сумею стать настоящей леди, но в моем образовании полным-полно пробелов, это факт. Но как бы там ни было, Руперт, — я подаюсь вперед и смотрю ему в глаза, — даже я, школьница, которая едва-едва разбиралась с глобусом, знала, что до Шотландии от Шрусбери за один день не доедешь и что жители Гретна-Грин не говорят по-валлийски.

Молчание. В камине потрескивает уголь. Пламя свечи вздрагивает, когда Руперт почти роняет на стол свой бокал. Но в последний момент удерживает его.

— Умница, малышка Софи, — изрекает он в конце концов и снова смотрит на пачку писем. — Но весь свет знает тебя под именем миссис Уоллес, ты неплохо обжилась с моей фамилией, не так ли? Так как насчет ссуды, дорогая?

Я качаю головой:

— Нет, не думаю, что это возможно. Видишь ли, когда я даю взаймы, я жду, что деньги мне все-таки вернут.

Он встает и подходит к камину.

— Тогда небольшой подарочек. Осмелюсь предположить, что этому несчастному клерку известно о богатом впечатлениями прошлом миссис Уоллес, но в обмен на некоторую сумму я готов сообщить ему, что наш брак недействителен. Сомневаюсь, что он поверит в это, если скажешь ему ты…

— О, Руперт! — Я произношу его имя тем же тоном, каким просила у Чарли клецок. — Звучит очень заманчиво. Но для этого мне не нужно твоего слова. Видишь ли, после того как ты отправился за границу, я познакомилась с неким мистером Брайтом, который с восторгом отзывался о моем выступлении на сцене. Представь мое удивление, когда я узнала в нем преподобного мистера Бакла, который когда-то освятил наш союз. Так что, — я поднимаю письма, — я убедила этого джентльмена изложить свое видение тех событий в письменной форме.

— Да будь ты проклята! — вопит Руперт, выхватывает письма из моей руки и бросает в камин. Они вспыхивают ярким пламенем. — Что ты скажешь на это, Софи?

— На это? А, это были какие-то хозяйственные заметки из дома графа Бирсфорда. Заявление Брайта хранится в надежном месте, в кабинете моего адвоката в Лондоне.

Руперт испускает долгий тяжелый вздох и падает на стул. Он хмурится, а потом разражается смехом, и я вспоминаю, что меня так привлекло в нем (помимо дерзости и блеска джентльмена в военной форме, который бросал на меня в церкви одобрительные взгляды, в то время как мои однокашницы из пансиона миссис Льюишем хихикали и пихали меня локтями).

— Софи, Софи, я не очень умен, ты уже поняла это. — Он подливает мне еще вина и затягивается сигарой. — Не настолько умен, как ты. Ну так что там с этим мистером Бишопом? Кто он такой? Я должен быть уверен, что он будет с тобой хорошо обращаться, потому что ты мне до сих пор небезразлична. Да-да, ты можешь сколько угодно качать головой и улыбаться, но это факт: я был очень счастлив с тобой. Подстроенная свадьба — это глупость, конечно, с моей стороны, но я с ума по тебе сходил, а ты была добропорядочной ученицей из школы мисс Льюишем. Мне казалось, это единственный способ… ну, ты понимаешь. Так расскажи мне о Бишопе?

— Он очень порядочный человек, владелец «Бишопс-отеля».

— «Бишопс-отеля», значит? Я там пару раз останавливался. Как необычно. Значит, он человек со средствами.

И тут я понимаю, какую совершила ошибку.

Он тушит сигару, наклоняется ко мне и берет меня за руку.

— Софи, любовь моя, подумай об этом. В обществе ты известна как миссис Уоллес, и явно в твоей жизни было несколько адюльтеров. Он не захочет поднимать скандал. Он заплатит. Отельчик этот довольно убогий, но в грамотных руках сможет принести целое состояние. Мы с тобой прекрасно сработаемся в паре. Что скажешь?

Дверь в комнату со скрипом раскрывается.