Кольцо с бирюзой - Грейс Тиффани Страница 47

Гондола перевезла их к судну в восточной гавани. Нерисса вдыхала морскую соль, слушала крики чаек и гомон рабочих. Она наблюдала, как черные рабы катили бочки во чрева кораблей, и только мимолетно подумала: как отнеслись бы эти люди к аргументам Порции относительно справедливости смешанного государства в Блистательной Республике Венеции.

Нерисса оставила два письма у слуги во дворце Джессике и кардиналу, который должен быть доволен, что она, в отличие от его последней любовницы (давно скрывшейся во Флоренции и теперь умершей в нищете), не утащила его серебряное блюдо. Она хотела развлечь кардинала и его друзей, заставив их поломать голову над тем, в какую же сказочную страну она бежала.

Теперь, закутавшись в теплое пальто, она стояла на палубе корабля. Слабый бриз нес шлюп на восток вдоль городской черты, мимо островов мертвых. Потом судно взяло курс на запад, и более сильный ветер натянул паруса. Судно шло вдоль побережья материка на север к Тревизо и к реке Фьюме. По расширяющейся реке они прошли мимо ферм с красными черепичными крышами и мимо бурых полей со стерней аспарагуса. Далеко впереди, как крепкие неровные зубы, белые Альпы вгрызались в холодное синее небо.

* * *

Если бы Нерисса читала легенды и романы, она могла бы подумать, что «Бельмонт» явился со страниц Вергилия, или Овидия, или Ариосто. Но она могла сравнивать это место только с описанием Рая в Библии своего прежнего хозяина. Здесь были каналы, орошавшие пышные сады; здесь были полудрагоценные камни, сверкавшие в белых стенах виллы; здесь были яркие цветы, расцветавшие в теплице даже в январский холод. Этот Эдем был фантастическим, но и реальным, потому что здесь они с Порцией прогуливались в атласе, и серебре, и парче, а музыканты играли на лютне, флейте и виоле во время ужина и после него. За обедом они с Порцией ели фазанов, ягоды, сливки и пили вино из полудюжины стран.

Дом Порции казался конечным пунктом мифических путешествий, рассказы о которых Нерисса слышала от купцов, приходивших в дома Малипьеро, от синьора Бен Гоцана и его друзей с Риальто, когда они вместе ужинали. На благо Порции трудился шелковичный червь, заматываясь в нить. Для нее инки в Южной Америке добывали золото на своих горных рудниках; женщины в Восточной Индии, не разгибая спины, собирали стручки на плантациях и превращали их в шафран; мужчины собирали апельсины в солнечной Севилье и грузили их на корабли в декабре. Завершив свой переход по морю, эти товары стекались под своды «Бельмонта».

С благоговейным страхом Нерисса наблюдала за тем, как бочки с зерном закатывают в кухни и кладовые, считала бочонки с молодым вином — плод труда крестьян, таких, как ее отец, которые растягивали руки и ранили ноги, собирая и выжимая виноград на виноградниках своего лендлорда. Она дивилась тому, как Порция безмятежно принимает как должное все эти вещи, из-за которых тысячи людей работали до смерти. Госпожа Бель Менте считала себя госпожой от природы, в отличие от Нериссы, которая на Мерчерии обычно ощущала себя именно тем, кем она и была, — куртизанкой, покупающей драгоценности на деньги любовника.

Но «Бельмонт» не Мерчерия. Здесь Нерисса чувствовала, что Порция одаривает ее всеми щедротами, именно одаривает, а не снабжает, включая те невообразимые тысячи дукатов, которые она прислала Нериссе в Венецию, чтобы, в этом Нерисса не сомневалась, ей не приходилось смиренно просить денег при необходимости. В присутствии Порции она чувствовала себя гостем и другом. И, даже предложив свою помощь в управлении огромным домашним хозяйством, она знала: дружба — вот что было ее настоящей обязанностью, ее долгом. Ей нравился этот долг, приправленный смехом. Работу по хозяйству она трудом не считала. К тому же ей пришлись по сердцу цветы из теплицы, и изысканный стол, и постоянная музыка в «Бельмонте». А кому бы все это не понравилось?

И в доме было полно мужчин.

Порция рассказала ей о посетителях и о том, что было поводом для их присутствия, — не только сама вилла и окружающие ее земли, но и то, что находилось за тополями, что нельзя было рассмотреть из больших окон, выходящих в сад: овцеводческая ферма, и виноградники, и поля зерновых и мака. Там простирались также земли, приносившие более пятидесяти тысяч дукатов в год, на которые Порция не могла претендовать, не имея еще кое-чего или кое-кого, а точнее: не позволив кому-нибудь заполучить и ее деньги. Этот кое-кто, сказала она Нериссе с плохо скрытым отвращением, должен стать ее мужем.

Так говорилось в завещании ее отца Бель Менте.

— Глупость! — сказала Нерисса, протягивая половину сосиски шелковистому спаниелю Порции. Собака схватила ее и быстро слопала.

— Согласна, — отозвалась Порция. — Пока я не выйду замуж, мне предоставляется вилла, но я ею не владею. А мне ненавистна сама мысль о муже! Но я как-нибудь получу эти деньги.

— Получите?

— Получу, — заверила ее Порция, и глаза у нее сверкнули стальным блеском. — Я найду способ.

— Способ получить деньги? Но, синьора Порция… — раздумчиво проговорила Нерисса. Они прогуливались по оранжерее возле январских роз, а снаружи шел снег. — Вы послали мне…

— Пять тысяч дукатов, да. Не из «Бельмонта». Из инвестиций, которые я сделала по доверенности на Риальто. Один английский лорд, который здесь бывает, посоветовал мне купить акции чего-то, что называется «Левантийская кампания». У этой группы лондонцев какие-то дела с турками. Я получила стократную прибыль.

— Но…

— Даже Венеция не любит торговать с протестантами, не говоря уж о мусульманах, но это на самом деле неправильно: в коммерции не должно быть границ. Я понимаю твой вопрос. Ты хочешь знать: почему, если я могу получать такую огромную прибыль на Риальто, мне нужно волноваться по поводу имения моего отца?

— Я не заходила бы так далеко, — серьезно проговорила Нерисса. — Но если уж вы занялись этим… Чем больше прибыль от этих инвестиций, тем меньше, мне кажется, необходимость…

— Выходить замуж, чтобы стать больше чем гостем в доме моего покойного отца. Да. Но этот вариант меня не устроит, Нерисса, даже стань я такой богатой, как Рейна Наси.

— Я слышала о Мидасе, а кто такая Рейна Наси?

— Одна очень мудрая еврейка.

— С рогами? — поддразнила ее Нерисса.