Компаньон ее сиятельства - Эванджелина Коллинз Страница 47

Дверь со щелчком закрылась, когда она вышла из комнаты. Гидеон стоял в оцепенении, казалось, целую вечность. Уронив голову на грудь и закрыв глаза, он ждал.

Он услышал, как открылась дверь. Щелкнув, замок открылся, и рука его повисла словно плеть. Секунду спустя и вторая рука была освобождена. Острая боль пронзила мышцы, когда он подвигал плечами. Пальцы закололо, словно тысячи иголок вонзились в кожу, когда кровь вновь устремилась к ним.

— Тебе что-нибудь нужно? — раздался мужской голос.

Гидеон не взглянул на обладателя голоса, не мог, он лишь покачал головой.

И шаги удалились, дверь закрылась, оставив его одного.

Он больше этого не сделает, не сможет пройти через это снова. Она забавлялась с ним больше часа, чередуя шлепки стеком по заду и поддразнивания, как кошка, мучающая мышку. На каждый ее вопрос он отвечал одними и теми же словами: «Да, хозяйка». Когда он ей надоел, она прижалась спиной к стене и удовлетворила себя сама, то и дело спрашивая у него, хочет ли он ее.

Он стоял, закованный в цепи, с пылающим от ударов задом, пока она удовлетворяла себя. Румянец возбуждения, который окрасил кремовые выпуклости грудей, и ее тихие постанывания, вырывавшиеся из приоткрытых губ, не оказали на него никакого воздействия. Он просто ждал, когда кончится этот кошмар.

Пульс, который оставался странно ровным последний час, заколотился в жилах. Дыхание участилось. Мышцы задрожали.

После того, что произошло, Гидеон чувствовал отвращение к самому себе.

«Ты способен на большее».

Гидеон застонал и, стиснув челюсти, зажмурился. Судорожно втянув воздух, лихорадочно цеплялся за ее слова. Слова, которые Белла произнесла с такой убежденностью, с такой уверенностью. Они поддерживали его, дали силу стянуть с себя эти бриджи, надеть свою одежду и покинуть комнату.

Что бы там ни думала Рубикон, но он не совсем лишен приемлемого выбора. Один остался. Тот, который прежде он отказывался даже рассматривать.

Выскользнув незамеченным через заднюю дверь заведения Рубикон, он прошел пешком короткое расстояние до своей квартиры и быстро сунул несколько вещей в седельную сумку. Выдвинул верхний ящик комода, Отбросил в сторону аккуратно сложенные галстуки и вытащил деревянную шкатулку. Поднял крышку, отложил в сторону сверток сверху и воззрился на содержимое шкатулки.

Маленькое состояние в золотых соверенах и банкнотах никогда не казалось достаточным. Да и как иначе, когда ему надо было заставить женщину не видеть, кто он и откуда. Последние десять лет женщины платили ему, и он откладывал деньги, чтобы купить себе жену. Гидеон усмехнулся — сложившаяся ситуация его позабавила.

Но сейчас, когда он смотрел в шкатулку, сумма казалась чрезмерной. В данный момент он чувствовал, что не стоит и фартинга. Он ощущал себя самой дешевой шлюхой, как те несчастные создания, которые позволяют использовать себя за бутылку джина. Но Рубикон считает, что он стоит немало. Оставалось лишь надеяться, что здесь достаточно, дабы утолить ее алчность.

Он сунул шкатулку в седельную сумку и схватил сверток с комода, но, прежде чем положить в карман, развернул. Сердце его сжалось не от вида пачки фунтов внутри, а от вида самой обертки.

Дрожащим кончиком пальца он обвел аристократический изгиб ее скулы, сочные губы, сложенные в легчайшую улыбку, и изящную длину тонкой руки. Горло его сдавило, тело задрожало от тоски. Он плохой художник и не отдал должное ее красоте, но сердце его помнило выражение этих глаз, которое он пытался передать. Взгляд, который заставлял его чувствовать себя королем среди мужчин. Только Белла смотрела на него так.

Он любит ее. Иисусе, он любит ее и не сможет жить, если хотя бы не увидит. А единственный способ увидеть ее — это отказаться от своей заветной мечты, отдать все, что он имеет. Не будет ни дома в деревне, ни семьи, которую он сможет назвать своей. У него не останется ничего; кроме его любви к Белле, и теперь это единственное, что имеет значение.

Осторожно обернув набросок вокруг пачки денег, Гидеон сунул его в карман сюртука. Он вышел, даже не остановившись, чтобы бросить последний взгляд на дорогую его сердцу квартиру, прежде чем закрыть входную дверь.

Пятнадцать минут спустя он вошел в кабинет Рубикон.

Со стуком поставив стакан с джином на стол, она поднялась из кресла.

— Где ты был? У меня еще одна клиентка, которая ждет уже полчаса. Тащи свою задницу назад в темницу. — Она ткнула пальцем в дверь у него за спиной.

Не обеспокоенный гневом Рубикон, он подошел к столу.

— Ей придется очень долго ждать, если она желает меня. Я ухожу.

— Мы уже это обсуждали, Роуздейл. Ты обнаружил в себе предпочтение к мужчинам? Желаешь быть изнасилованным? Если нет, значит, предлагаю тебе снять с себя этот твой красивый сюртук и тащить свою хорошенькую задницу в темницу.

Проигнорировав ее приказ, Гидеон вытащил из седельной сумки деревянную шкатулку. Звон монет, когда он бросил шкатулку на стол, привлек ее внимание.

— Ты утверждаешь, что я тебе должен. Поэтому я расплачиваюсь с тобой. Выбор за тобой, — холодно проговорил он, наслаждаясь возможностью бросить ей в лицо ее же слова. — Либо ты принимаешь это, либо ничего, ибо я больше никогда не буду работать на тебя. Ну давай, заточи меня на «Юстиции». Там никто не будет платить тебе за меня.

Трясясь от ярости, она сверлила его взглядом. Глаза ее округлились, когда она открыла шкатулку.

— Не уверена, что здесь достаточно, — произнесла она с вызовом.

Возвышаясь над ней, он сцепил руки за спиной и вздернул подбородок.

— Здесь достаточно. Там также договор на мою квартиру и ключ от нее.