Скучающий жених - Барбара Картленд Страница 47

– Да уж точно, что много! – согласился Анри Лешам. – Всем им хочется выйти замуж за плодородные акры моего папаши! Но я не такой простак, я не возьму невесту без большого приданого. Это куда важнее смазливого личика, когда речь идет о женитьбе.

– Вы очень благоразумны, – заметила Лукреция, подавляя желание рассмеяться.

Между тем они подъехали к деревне. Торговля на рынке была в самом разгаре. На площади за прилавками торговали женщины, одетые, как и она, в красные камлотовые жакеты, светлые передники, белые чепцы с оборками и деревянные башмаки.

Они продавали яйца, масло, сыры, птицу, овощи. Весь товар женщины принесли на рынок из окрестных селений, пустившись в долгий пеший путь еще затемно.

– А вы почему ничего не привезли для продажи? – спросила Лукреция, когда Лешам придержал лошадей, чтобы пробраться через толпу крестьян, запрудивших рыночную площадь.

– А я приехал сюда покупать, – похвастался он. – И в кармане у меня уйма денег. Ловкий человек всегда найдет способ заработать, хоть бы и в военное время.

– Рада это слышать, – сухо заметила Лукреция. – Во Франции сейчас многие живут в нужде.

– В нужде живут дураки, а умные богатеют. Вот, например, я! – с гордостью произнес Лешам, останавливая лошадь на краю рынка.

– Подержите поводья, а я пойду погляжу, что бы вам купить, – сказал он. – Кобылка у меня молодая и резвая, ее без присмотра не оставишь.

– Не беспокойтесь, Анри, – улыбнулась Лукреция.

– А вам раньше-то доводилось иметь дело с лошадьми? – спросил ее Лешам.

– Очень часто, – заверила Лукреция. – Не волнуйтесь, я с ней справлюсь.

– Я скоро, – пообещал парень. – Куплю сперва, что вам нужно. Вы ж просили хлеба, сыра, масла, правда? А уж потом займусь своими делами.

У Лукреции закралось подозрение, что дела у него какие-то темные. Он ловко перелез через высокий борт повозки, посторонний человек и не догадался бы, что у парня нога деревянная.

Теперь, когда Лешам встал во весь рост, оказалось, что он выше, чем она ожидала. Лукреция наблюдала за тем, как он уверенно вышагивает по рынку. Развевающиеся кудри, самодовольный взгляд, которым он обводил окружающих, горделивая осанка делали его очень похожим на петуха, прогуливающегося по двору.

Оказавшись на рынке, Анри Лешам приметил своих знакомых: кого-то он окликал, кому-то издали махал рукой.

Лукреция видела, что он сначала остановился у прилавка, за которым женщина продавала длинные багеты, на вид очень аппетитные. Лукреция даже вообразила, как она откусывает душистый хлеб.

Из мужчин здесь были только древние старики или мальчишки. Ребята гоняли по рынку, толкались, дрались, вертелись под ногами, мешая старшим, которые покрикивали на них.

Внимание Лукреции привлекли козы. Забившись в угол загона, они жалобно блеяли, словно звали кого-то. Рядом находился другой загон – с овцами. Те без единого звука жались друг к другу.

Рынок был шумный и красочный, как и все подобные деревенские рынки. Лукреция с интересом разглядывала народ, когда маркиз, сидевший у нее за спиной, вдруг негромко сказал:

– Трогайте!

Она удивленно обернулась, полагая, что ослышалась. Маркиз, сидя неподвижно в повозке, резко приказал:

– Делайте, что вам велят, быстро трогайтесь!

Она было открыла рот, чтобы возразить, а потом увидела то, что успел раньше заметить маркиз: через толпу пробирались солдаты. Видно было, что они пришли на рынок не за покупками.

Лукреция натянула поводья, слегка стеганула лошадь кнутом. И они немедленно тронулись, да так быстро, что людям пришлось торопливо расступаться в стороны и выхватывать детей из-под копыт. Вслед им неслись возмущенные крики.

Лукреции показалось, что она расслышала среди них голос и Анри Лешама, но она не оглянулась.

– Не останавливаться, – приказал маркиз.

Деревня была небольшая, и вскоре она уже осталась позади.

Тогда маркиз перебрался вперед и взял поводья из рук Лукреции.

Хлестнув лошадь, он перевел ее в галоп. Деревянная повозка, тарахтя, понеслась по ухабистой дороге. Они ехали быстро, так что вряд ли кто мог их догнать.

– Вы встревожились из-за солдат? – спросила она.

– Они искали дезертиров, – пояснил маркиз. – Мне следовало предвидеть, что они должны дежурить на каждом рынке.

– Но они бы подумали, что вы ранены.

– Все равно они стали бы задавать вопросы, а, как вам известно, у меня нет документов, – возразил маркиз.

– Бедный Лешам! Вот как мы ему отплатили – лишили лошади и повозки, – вздохнула Лукреция.

– Похотливый молодой хряк! – гневно воскликнул маркиз. – Он это заслужил!

Лукреция улыбнулась.

– Разве это не черная неблагодарность? Он же пошел купить нам еду.

– Я прекрасно слышал ваш разговор, – строго заметил маркиз. – В подобном путешествии от вашей красоты одни неприятности, Лукреция.

– Вы не очень-то любезны, – обиделась девушка.

Маркиз ничего не ответил. Он то и дело оглядывался назад. И хотя они поднимали за собой облако пыли, было видно, что погони за ними не было.

– Мы можем лишь поблагодарить Бога, что в этой части страны армия не конная, – сказал маркиз. – Хотя, конечно, лошадей во Франции осталось очень мало. Бонапарт всех их забрал на войну.

– Мы поедем до Ле-Пьё? – спросила Лукреция.

– Нет, это может быть опасно, – ответил маркиз. – Если Лешам скажет солдатам, что мы направлялись в Ле-Пьё, они решат, что именно там нас ждать не стоит.

– Я понимаю вашу логику, – кивнула Лукреция.

Они проехали мили три. Дорога круто повернула на юг. Маркиз остановил лошадь.

– Я хочу, чтобы вы спрыгнули с повозки, не оставив на дороге никаких следов. Сможете?

– Конечно! – воскликнула Лукреция, глядя на зеленую траву, окаймлявшую дорогу.

– Очень хорошо, – кивнул маркиз. – Как только будете готовы, прыгайте!

Лукреция разулась, прыгнула и благополучно приземлилась на обочину, поросшую травой.

Маркиз привязал поводья к передку повозки и тоже спрыгнул. Он слегка тронул лошадь кнутом и, когда она тронулась, забросил кнут в повозку.

Лукреция посмотрела на колеи в мягком грунте дороги и поняла, для чего они предприняли эти меры предосторожности. Их преследователи, если они будут, двинутся за повозкой.

– На это я и рассчитываю, – подтвердил ее догадку маркиз. – А теперь мы снова пойдем пешком. Наденьте свои туфли, а деревянные башмаки отдайте мне.