Дай мне любить тебя - Виолетта Роман Страница 47

— Прости — сжимает меня, голос дрожит. — Прости меня, Малая, я бл*ть жить не хочу после того, что узнал! Я долб*еб, только я виноват в этом, я… — он рыдает. Плачет, как маленький мальчик. Плачет навзрыд, во весь голос. Моя боль душит, слезы льются, а я чувствую только дрожь его тела, только то, как громко сердце его бьется, как вылетает из груди.

Он мое лицо сжимает, убирает влажные от слез волосы назад. Искаженное от боли и страха лицо, изуродованный отчаянием взгляд потухших глаз, пальцы его по лицу моему блуждают. Они такие нежные, и я ненавижу его за эту ласку, за то, что не плевать ему, за то, что и ему больно.

— Маленькая моя девочка… Я урою их всех, слышишь?! Я накажу каждую мразь, — рычит, а в глазах пламя яростное загорается.

— Не надо…это не поможет…

Илья кривится. В глаза мои смотрит. Только он есть, только я. И больше никого.

— Столько ночей ты снилась мне… бл*ть, столько дней я искал тебя, как собака поисковая. Я искал тебя везде и отца твоего искал… Но ничего, Вика, все эти годы ни-че-го…

Я хочу обнять его. Хочу, чтобы целовал меня, чтобы был со мной и во мне. Я хочу раствориться в нем. Я хочу, чтобы это было возможно.

Он молчит. Илья поднимается на ноги, вместе со мной, и в номер заходит. Слышу, как дверь закрывается, как он проносит меня вглубь. Мы падаем на кровать, и его губы накрывают мои. Вкус виски и сигарет — это настоящий ад в чистом виде. Я тону в этом аромате, я захлебываюсь своей любовью, своей жаждой им обладать. Его пальцы буквально раздирают мою блузку, и когда они касаются моего живота, все тело дрожит так, словно маленькие разряды тока проносятся по нему. Каждый нерв воспламеняется, по венам жар несется. Выгибаюсь, обхватываю ногами его торс, впиваясь пальцами в его крепкую, изрисованную мышцами спину. Еще чуть-чуть, еще капельку его. Я ведь заслужила.

— Мелкая моя… я так скучал, — он срывает с меня блузку, а спустя секунду на пол летит и лифчик. Он так жадно смотрит на мою грудь, касается ее ладонью и сжимает. Пожалуйста, пусть остановится сам, пусть не делает…

— Иди сюда — хриплый, дрожащий голос, и губы накрывают мой сосок. Пальцы его жалят кожу, запах его заполняет каждую пору, каждую клеточку легких. Я дышу им, я живу им, и если умереть, то только так. В его руках горячих.

Верх нависает надо мной. Его губы покрывают жадными поцелуями мою кожу, запрокидываю голову — вокруг темнота, а у меня перед глазами круги яркие вспыхивают.

Его пальцы касаются моих бедер, он разводит их, а меня шарашит током, когда его палец проводит по ткани трусиков.

— Нет, отпусти. — рычу, пытаясь выбраться из под него. Он шокирован, позволяет мне выпутаться из его рук. Но, спустя секунду, уже приходит в себя.

— Вика, иди сюда, — рычание злое. В районе мотни выпирающий бугор, а в глазах — пламя и дурман. Закрываю глаза, пытаясь в себя прийти. Сбросить это наваждение.

— Уходи, Илья. Убирайся! — кричу на него и злюсь на себя. Хватаю блузку с пола и начинаю лихорадочно ее надевать. Его руки на моих плечах. Он срывает с меня одежду, прижимая к стене.

— Хватит, Вика! Хватит этого дерьма!

— Уходи, — снова слезы в глазах. — Уходи, пожалуйста, к своей жене! Уходи!

Он в ярости. Каждая клетка его тела излучает дикий гнев. Верх наклоняется ко мне.

— Я с тобой хочу быть, слышишь? И если ты думаешь, что я уйду от тебя, ты ошибаешься, Вика. Даже если проклянешь и никогда не посмотришь, я за тобой таскаться буду собакой… — кривится. Снова больно ему, снова глаза воспаленные, дикие.

— пожалуйста, Малая… отпусти это. Я здесь. Сейчас здесь. И я хочу все исправить. Я хочу быть с тобой, маленькая моя. Мне не нужно ничего, если тебя не будет рядом… — целует меня. Лицо мое — глаза, лоб, виски, губы.

Его слова заставляют загибаться в агонии. Я задыхаюсь. Мне нужно отойти от него. Хотя бы на шаг.

— Отпусти, пожалуйста, отпусти, мне плохо… — рыдаю. Отталкиваю его.

Отхожу к окну, пытаюсь дышать.

— Вика, все можно исправить!

— Нельзя! — кричу во все горло. Ненавижу его. Пусть уйдет! — Ничего не исправить, слышишь?

— Да почему?! — взрывается бешеным криком. Схватив со стола лампу, с ревом запускает ее в стену.

— ПОЧЕМУ?!!! — срывается ко мне и в шаге останавливается. Ноздри раздуты, кулаки сжаты — чистое безумие в глазах.

— Потому что у меня ВИЧ!

— Что? — шепотом, глаза огромные. Я так и знала ведь.

— ВИЧ у меня, слышишь! Я больна! Неизлечимо больна!

Кривится.

— Ты врешь!

— Не вру, слышишь?! Не вру! — легкие горят. С горла рвется крик утробный. Я стискиваю волосы, а позади тишина.

— Когда… когда это произошло…

Разворачиваюсь к нему. Меня бесит в нем все! И его реакция тоже бесит!

— Когда он изнасиловал меня! Никита! Он заразил меня… Я в Москву переехала, через полгода решила тебя найти… все надеялась, что есть шанс… Я искала тебя тоже, Илья! А потом мне плохо стало, в больницу пошла. И результат пришел, что я ВИЧ положительна.

Молчит. А я смеюсь горько. И куда вся злость делась?

— Что, испугался? — кричу на него. Продолжает молчать. Тварь! Ненавижу! Ненавижу его!

— Не переживай, я не заразила тебя. Я принимаю лекарства. Плюс ко всему через поцелуи это не передается… — рычу с презрением. Поднимаю его рубашку с пола и швыряю в него.

— А теперь убирайся к своей Маше и живи своей жизнью! Я говорила, что не надо в этом копаться! Я говорила тебе!

Он перехватывает мою руку, сжимает ее.

— Я никуда. Не. Уйду.

— Уходи!

— Ты тупая?! — кричит так, что в ушах звон. — Я сказал — не уйду! И мне пох*й, что у тебя! Дай… дай мне просто все понять! Мне просто нужно пять минут, Вика! Пять гребаных минут!

— А нечего понимать! Я сказала — убирайся! Вон пошел! Пошел вон! — я кричу, горло саднит от криков, от боли. Я бью его без разбору. Я молочу его по спине. Слышу, как за дверью уже кто-то есть, пытается достучаться. А он встает посреди комнаты, словно скала, не сдвигается. Поворачивается ко мне спиной, позволяя колотить его без разбору.

Сука! Почему он это делает?! Почему душу мою выворачивает?!

— Уходи, Илья! Уходи! Ничего не будет — ни семьи, ни детей! Я испорченная, я бракованная, я больная! Уходи!

Вдруг раздается грохот двери. В комнату забегают какие-то люди. Узнаю в них работников гостиницы, пару полицейских. Ни слова не спросив, они буквально налетают на Верха. А я… я не могу больше терпеть тот позор, я не могу больше видеть его, потому что мне больно. Я выбегаю из номера, несусь по коридору, вдыхая полной грудью раскаленный воздух.