Джон Голсуорси. Жизнь, любовь, искусство - Александр Козенко Страница 46

Но и в этих спокойных и очаровательных курортах ощущалась тревожная социально-политическая обстановка в стране. Особое недовольство вызывало влияние «русскими методами» на массы трудящихся. Бурные митинги и демонстрации безработных, выступления масс против дипломатического сближения Англии с царской Россией сопровождались ожесточенными схватками с полицией. А бунт военных моряков в Портсмуте в 1906 г. показал насколько близко страна подошла к социальному взрыву.

Такая ситуация привела к досрочной отставке консервативного правительства в декабре 1905 г., и тогда же, еще до парламентских выборов, власть перешла к либеральному кабинету. Лидер либералов Г. Кэмпбелл-Баннерман в состав правительства включил как либералов – Э. Грея, Г. Асквита и Р. Холдена, которые соответственно получили портфели министра иностранных дел, канцлера казначейства (министра финансов) и военного министра, – так и радикалов – Д. Ллойд-Джорджа, У. Черчилля, Г. Сэмюэля, причем первый из них получил портфель министра торговли и промышленности и, таким образом, получил возможность непосредственного влияния на проблемы, связанные с рабочим движением.

Парламентские выборы 1906 г. принесли победу либеральной партии, получившей 401 место в парламенте, тогда как консерваторы вместе с юнионистами набрали всего 157, ирландская фракция – 83, лейбористская партия – 29. Следующее десятилетие вплоть до 1915 г. либералы оставались у власти. В 1908 г. премьер-министром стал Асквит, а канцлером казначейства – Ллойд-Джордж; несколько позже Черчилль стал министром внутренних дел, а затем возглавил морское министерство.

Либеральный кабинет стал сразу проводить умеренные социальные реформы. В 1906 г. был принят Закон о трудовых конфликтах, полностью восстановивший право на стачку. Через два года было установлено право на пенсию при достижении 70-летнего возраста, 8-часовой рабочий день для шахтеров, а в 1911 г. было введено социальное страхование по болезни, инвалидности и безработице.

Джон Голсуорси – автор романов с острой критикой социальной ситуации в стране – пристально следил за происходящими политическими процессами в Англии.

Ада писала 7 января 1906 г. из Салкомба Ральфу Моттрэму: «Мы получаем тонны писем здесь, но ничего от вас… Не сомневаюсь, вы получили некое возбуждение от выборов. Совесть Джека толкает его в Лондон голосовать. Он пытается склонить нашего лендлорда древнего Девонширского типажа (Девонианца) к свободной торговле и профсоюзам, но Старый Девонианец имеет своего рода скользящую шкалу аргументов, за которые трудно ухватиться, так быстро они скользят. Он говорит, что весьма открыт к доводам и в настоящее время сделал выбор голосовать за мистера Бальфура» (Артур Джеймс Бальфур (1842–1930) – премьер-министр в 1902–1905 гг., консерватор. – А. К.). И в февральском письме Ады Моттрэму снова подчеркнуто: «Предстоящие выборы очень нас взбудоражили. Не помню, писала ли я вам, что Джек предпринял утомительное путешествие в Лондон и обратно, чтобы проголосовать?». В письмах Моттрэму самого Голсуорси превалирует литературная тематика: «Сейчас читаю Мюрравскую “Электру” – английский не совсем такой, как у других; пьеса требует повторного и, может быть, и третьего прочтения; но что за утонченная и проникновенная трагедия… Мы посмотрели две пьесы Бернарда Шоу “Джон Буль и др.” и “Человек и сверхчеловек”, нищий рассердил меня своим Вилльямином, взятым от Вильяма, но он остроумный, собака, и его работа (достаточно преходящая) служит хорошим современным целям. Он только раздражает своими претензиями и личностью; я старался возбудить Гарнетовскую ирландскую кровь в дубовости его сельского жителя, но не преуспел. Я был занят корректурой (Собственника) последние три недели.

…

Я сочувствую твоей неспособности исправлять поэмы… если мы решим опубликовать небольшой том… Я поставлю условие, чтобы ты получил работу и оплату (в любом случае), проходящими через мои руки… поэзия – это не бизнес, это излияние или болезнь, как мы знаем…

Моя корректура еще только идет по почте, этот мой новый роман поглощает все мое время, а также волнующие мысли о небольшой пьесе. Я не буду печатать (“Собственника”) до марта, так что не жди…».

Голсуорси предложил Ральфу познакомить его с Фордом Мэдоксом Хьюффером, который тогда консультировал издательскую фирму Элстон Риверс, планировавшую «издание молодых поэтов, пять томов, в котором он предложил бы тебе один (том). Выпуски должны быть краткими, около 30 страниц. Я думаю, этот шанс тебе не следует отвергать». Голсуорси писал ему также: «Я пишу пьесу, надеюсь закончить ее на этой неделе. Я хотел бы, чтобы ее поставили, но мало в это верю. Театральным режиссерам приходится просматривать за неделю до сорока пьес, а у меня нет оснований полагать, что моя пьеса лучше других. “Собственник”, предположительно, выйдет в следующем месяце. Он хорошо напечатан и все такое, я полагаю».

Написать пьесу предложил Голсуорси Эдвард Гарнет для только что созданной антрепризы Ведренна – Баркера. Сначала он отказывался, но затем захотел внести свою лепту в изменение пошлой и косной ситуации в драматургии Великобритании. Еще в 1903 г. он выразил свое отношение к ней в статье «После спектакля». Голсуорси считал, что в каждом человеке рассудок и чувства ведут между собой ожесточенную борьбу. И никто не достигает и даже не стремится достигнуть равновесия между ними, так как последнее вело бы к беспросветной скуке. Но все наши суждения, поступки и мысли суть результат этой вечной борьбы. Человечество оказывается разделенным на людей рассудка и людей сердца. «Мы в Англии в огромном своем большинстве – люди рассудка, за исключением бродяг, ирландцев и художников. И, когда добропорядочный житель Империи видит, что ирландец жертвует обедом ради остроумной шутки, бродяга отказывается от работы, чтобы сохранить свою свободу, а писатель сочиняет пьесу, которая останется лежать в ящике его стола, он не сердится, не говорит горьких слов; он жалеет этих несчастных, понимая, что они поддаются голосу таинственного желания, стремятся утолить жажду ощущений, никому, кроме них, неведомую, к тому же они составляют ничтожное меньшинство».

Голсуорси надеялся на наличие чувства юмора у своего читателя и продолжал в том же духе.

«Эта вот приличная диспропорция между чувством и рассудком и породила шедевры виднейших современных английских драматургов. Они полагают, что люди не создают нормы нравственности, но сами созданы для нравственности. И что первейшая обязанность драматурга не столько показать, как силы природы воздействуют на человека, сколько утвердить торжество той или иной априорной концепции. Они предлагают нам пьесы, которые в точности соответствуют требованиям рассудка, господствующим в обществе. Ибо все виднейшие наши драматурги – сами люди рассудка, люди здравомыслящие и глубоко убежденные в том, что художники безумны, а в ящиках стола – темно и мрачно».

Голсуорси полагал, что, если произвести опрос зрителей салонной драмы после спектакля, на каждые 90 человек, считающих, что лучшие, самые захватывающие моменты в пьесе – это риторический монолог героя и самоотречение героини, только 10 стали бы утверждать, вопреки рассудку, что ее «О мистер…», когда он ее целует, и ее вальс на крыше под шарманку стоят всей остальной пьесы. В них вся тоска по любви, по радости, которая таится в глубине каждого человеческого сердца, другими словами – в них человеческое сердце раскрывается, а это слишком опасно в жизни, неразрывно связанной с добыванием хлеба насущного.