Золотая женщина - Татьяна Тронина Страница 46

– Короче, мы в пролете. Они первые золото найдут. Если оно в принципе существует, конечно… Радары у них, которые рельеф местности показывают, и еще… – никак не мог успокоиться Егор.

Никита заставил себя встряхнуться и произнес четко:

– Не боись. Там, где они золото ищут, его точно нет.

– Что? Ты о чем?

Никита повернул карту к Егору.

– Золото должно быть здесь. На Юрьевской топи. Вот здесь. – Он указал место. – Совсем в другой стороне. Места глухие, там сроду никто не ходил. Сколько помню – вечно там коровы пропадали!

– Откуда?.. – шепотом спросил Егор. От волнения он даже забыл про свои болячки. – С чего ты взял?

– Знаю, и все, – твердо произнес Никита. – Сам подумай – кто пойдет на болото?.. Проще свой огород перекопать!

– А, это как в том анекдоте, где пьяный ищет свои часы под фонарем – поскольку там светлей!

Некоторое время они молча смотрели друг на друга.

Первым очнулся Егор:

– Слушай, Никитон… А ведь у нас есть в запасе еще день, даже два… День-два форы – это много! Пока еще Мирон с того берега свалит!

– Ты о чем? Сам же в Москву уезжать завтра собирался…

– Никуда я не поеду! – находясь в диком возбуждении, прошептал Егор. – Слушай, Никитон… Мирон, конечно, мужчина серьезный и вполне порешить нас может… Но мы почти ничем не рискуем! Понимаешь?! Это мы первыми золото найдем, мы!

Никита внимательно и серьезно посмотрел на Егора.

– Мы можем отложить все дела до осени. Пусть Мирон тут копается, все равно ничего он не найдет!

– Фигушки! До осени ждать! Слушай, Никитон, мы найдем золото, и ты поедешь со своей принцессой куда-нибудь на Мальдивы… Шубу ей подаришь, брюлики там… Она будет просто счастлива, твоя Вика!

– Ты думаешь?

– Господи, Никитон, да что я, баб не знаю!

* * *

– Ай, какой красота, какой красота – мамой клянусь! – тонким голосом пел Абдурахман, кружась вокруг Вики в тесной комнатке. – Мама! Мама, вы где?

Из соседней комнаты выплыла Венера Ицхаковна, вытирая голову полотенцем.

– Мама, посмотрите… Скажите честыно – идет Викиторьи это пылатье или нет?

– Вах! – завопила Венера Ицхаковна, показав все свои золотые зубы, и схватилась за голову, изображая всем своим видом крайнюю степень изумления и восхищения.

Дело в том, что Абдурахман уговорил Вику осмотреть его мать – та жаловалась на небольшую глухоту.

Вика сотворила чудо – она излечила Венеру Ицхаковну. Закапала той в ушные раковины перекись водорода, подождала немного, а потом с помощью детской клизмы промыла уши, избавив тем самым старушку от застарелых серных пробок. Но сама Венера Ицхаковна восприняла это как чудо, да и ее сынок впал в эйфорию.

Подарил Вике платье (не из китайских запасов, а какое-то особенное, очень хорошее) и вдобавок – легкие, очень женственные сандалии.

Заставил Вику примерить – оказалось все впору.

– Спасибо, спасибо, дорогой Викиторья… Мама, ты меня слышишь? О, он меня слышит, хотя я шепотом говорит! Он меня слышит! Спасибо, спасибо!

– Абдурахман, это такие пустяки…

– Нет! Это не пустяки! Это мой родной мама!

Венера Ицхаковна сладко улыбнулась, показав золотые зубы.

– Ну все, мама, идите к себе. Ах, Викиторья, как я вам былагодарен, как былагодарен!

Лишь минут через пятнадцать, отбившись наконец от Абдурахмана с его неумеренными восторгами, Вика смогла вырваться из лавки.

Дошла до переулка, но не успела свернуть за угол – впереди раздалось рычание мотора. Она прижалась к деревянному забору, поскольку дорога была узкой.

Мимо нее, неимоверно пыля, промчался огромный черный внедорожник с тонированными стеклами.

Время от времени через деревню проезжали машины, и довольно приличные (взять, например, тех туристов с Ищеева озера!), но в этом мощном авто, больше напоминающем танк, было что-то зловещее. «Порядочные люди на таких машинах не ездят!» – мелькнула ироничная мысль.

Вика свернула за угол, но потом словно какая сила заставила ее вернуться. Она выглянула в проулок и обнаружила, что черный внедорожник стоит напротив магазинчика Абдурахмана.

А вот и сам Абдурахман – униженно кланяясь и сверкая золотыми зубами, топчется на порожке, объясняет что-то мрачному громиле в полувоенной экипировке.

Сцена эта происходила довольно далеко, и посему слов слышно не было. Вика видела только испуганное, раболепное лицо Абдурахмана и бесстрастную морду громилы, как будто отлитую из металла.

Громила покачал головой, чугунные губы едва шевельнулись.

Абдурахман зачастил, притоптывая, замахал рукой, указывая направление.

«Дорогу, что ли, спрашивает?»

Но Абдурахман указывал в сторону церкви. А потом поднялся на цыпочки и стал тыкать в сторону леса.

«Наверное, отдыхающие… Решили полюбоваться красотами природы!» – подумала Вика, но беспокойство не отпускало ее. Громила ни в коей мере не напоминал отдыхающего. И зачем-то интересовался старой церковью.

Тем не менее Вика вернулась в дом к бабе Зине, разложила на столе покупки – все, что, помимо платья и сандалий, вручил ей Абдурахман.

Старуха хлопотала у печки, обещая такие сырники, которые Вика «сроду не пробовала».

– Очень вкусно пахнет… – рассеянно пробормотала Вика, встав у открытого окна.

– Творожок из молока Зорькиного, а молоко у моей Зорьки… Ну, ты знаешь, с городским не сравнить…

Там, во дворе, качали ветвями яблони, жужжали шмели, перелетая с цветка на цветок, откуда-то издалека доносился пронзительный голос Варькиной матери – та, наверное, по обыкновению, честила свою непутевую дочку. И в картинке, и в звуке было заключено то дремотное, летнее, деревенское благолепие, которое навевало сон…

Баба Зина тем временем пустилась в воспоминания:

– …так вот, тогда же, в шестьдесят четвертом, допился наш председатель до чертиков, согнал народ на собрание и заявил, что будем всем колхозом не кукурузу, а эти… бананы сажать!

– Бананы?

– Ну да… Будто семена у него есть, сам Патрис Лумумба ему их прислал! – хихикнула баба Зина. – А ему бабы и говорят, председателю нашему…

«Они Никиту с Егором искали, – проплыла в Викиной голове мысль. – «Серьезный мужчина Мирон» – вот кто владелец этого авто! И он искал Никиту!»

Вика вздрогнула – и очнулась.

– Баб Зин, потом расскажешь… Мне надо… Словом, я скоро вернусь!

– А сырники-то? Из мировецкого творога?

– Потом!