Сестры из Версаля. Любовницы короля - Салли Кристи Страница 45

А я продолжаю улыбаться и грациозно приседать. А что мне еще остается?

* * *

Стоит жаркое июльское утро. Я не прислуживаю сегодня королеве, и я какая-то уставшая и кислая. Вчера я перепила вина, ожидая весточки от короля, которую так и не принесли, а потом мне не давали спать собаки Матиньона, которые лаяли всю ночь напролет. Должна признаться, что порой, когда я не прислуживаю королеве, мне трудно выбраться из халата. Сегодня же слишком жарко, чтобы одеваться, и я даже не потрудилась причесаться.

Я сижу у окна, вышиваю половик в свою комнату – кусок жесткого гобелена, на котором вскоре появятся слова «Добро пожаловать». Я сосредотачиваюсь на «Д» – сложный изгиб внизу буквы.

– Не понимаю, почему ты настаиваешь на том, чтобы заниматься этим самой! Почему не поручишь вышить половик одной из своих служанок, если действительно полагаешь, что тебе нужен еще один половик? – говорит Полина. Сестра сидит за столом, грызет морковку и листает стопку старых «Газет Франции», которые она неведомо где достала. – Ты знала, что избыток дождей так же губителен, как и засуха? Это даже бессмысленно, не правда ли?

Полина тоже не одета; слишком жарко, чтобы думать о том, чтобы надеть нарядное платье. Позже, к вечеру, станет прохладнее и мы сможем одеться. Сегодня вечером готовится фейерверк у Гран-канала в честь прибытия испанской делегации.

– Ты же знаешь, что я люблю шить, это меня успокаивает. Кроме того, у меня нет половика. Поэтому я его и вышиваю.

Дверь бесшумно открывается, входит король. Ой! Как неудачно! Я-то полагала, что он все утро занят с испанцами. Я поспешно прячу несколько прядей под чепец, мельком смотрю на себя в зеркало. Уж лучше бы не смотрела! В комнате беспорядок: на столе вчерашние недоеденные пирожные и крошки от них – Полина выела из них фруктовую начинку, оставив тесто.

– Дорогая… – Король неловко останавливается, когда замечает меня. – Вы не с королевой, милая, – продолжает он. – Не думал вас здесь встретить.

– Не с королевой, я поменялась днями с мадам де Виллар, – отвечаю я, стараясь, чтобы голос не дрожал, поскольку понимаю, что он пришел не ко мне, а к Полине.

– Что ж… – Король секунду колеблется, потом продолжает: – Эта хорошая новость касается вашей семьи, а именно вашей сестры.

– Ваше Величество! – Полина подскакивает к королю, они сердечно обнимаются, как старые добрые друзья детства. Полина ведет короля к столу, предлагает ему присесть.

– Полина, ты ведь даже не одета! Нельзя приветствовать короля в таком виде!

– Ой, он вовсе не против, – отвечает она, улыбаясь королю, и они обмениваются такими восхищенными взглядами, что я едва не лишаюсь чувств.

– Нет, нет. Я не стану садиться. Не могу медлить. Договора не ждут, но я хотел сообщить вам лично, как только все подтвердилось. – Он переводит взгляд с одной на другую, но я знаю, что он имел в виду Полину.

Неожиданно я понимаю, что он скажет дальше, и мое настроение крошится, как вчерашняя выпечка.

– Моя дорогая, – говорит он Полине, – договор подтвердили, наш план воплощается. Найдена кандидатура вашего супруга – граф де Винтимиль.

Полина хлопает в ладоши, но не скрывает разочарования.

– Что ж, наверное, я слишком надеялась, что это будет д’О.

– Ну что вы! Но граф, он… он… он молод и из хорошей семьи. И примеси итальянской крови уже не осталось. И он здоров во всех смыслах. Его дед, архиепископ, любезно дал свое благословение.

– М-м-м! Отлично! – восклицает Полина, и король улыбается, как будто его благословила сама Дева Мария. Они обмениваются взглядами, оба улыбаются как безумные, и я понимаю, что они думают о том, что будет, когда Полина выйдет замуж.

Собаки наверху вразнобой залаяли, чары были разрушены. Полина продолжает листать журналы и жевать морковку.

– Разве это не чудесно, Бижу? – восклицает король, наконец-то поворачиваясь ко мне. – Год великих свадеб: в следующем месяце – малышка Елизавета, а потом – Полина. – Людовик даже не пытается скрывать свою радость, хотя уж он-то точно знает, что эта новость меня не слишком обрадует.

– Ну что ж, я должен возвращаться в совет. Долгий, утомительно долгий день. Испанцы в последний момент выдвинули требования, которые ни одному французу и в голову не придут. Даже, возможно, на охоту не поедем. Да, Луиза, ты должна поговорить с Матиньоном о его собаках – в этих покоях иногда невыносимо находиться.

Он уходит, мы остаемся вдвоем. Полина вся светится от счастья, и я замечаю, хотя уже и не впервые, насколько она ослепительна. На прошлой неделе она играла в шары на улице без шляпки, и на фоне ее чуть загорелой кожи глаза ее сверкали, как изумруды.

– Разве не удивительная новость?

– Да, – негромко соглашаюсь я. Смотрю на «Д» на половике. Стоит ли все буквы вышить розовым или с синей окантовкой?

– Ты знаешь, что это означает?

Мне кажется, что я лишусь чувств. Но вместо этого я начинаю плакать.

Полина кажется сбитой с толку.

– Луиза, что случилось? Тебе нездоровится? Да и выглядишь ты неважно. Но почему ты плачешь? – Навернувшиеся на глаза слезы уже не остановить, и они хлынули на половик.

– Ой, ну ты же плачешь не потому, что я выхожу замуж? – спрашивает Полина. Она – самое ненавистное создание, которое когда-либо ступало на эту землю. – Но ни для кого не секрет, что король хочет, чтобы я вышла замуж. Всем известно, что он любит меня больше, чем тебя. Конечно же, и ты это знаешь. Перестань плакать, это меня бесит.

Я изо всех сил пытаюсь унять всхлипы и сменить тему разговора на что-то более приятное:

– Герцогиня де Руфек пригласила нас завтра на обед. Поедешь?

– Ты должна радоваться за меня, Луиза! Это же смешно! Слава Богу, я скоро выхожу замуж и покину эти покои. Ох! Я ведь не знаю, где живет Винтимиль. Может быть, у него даже нет собственных покоев? Но я уверена, что король одарит жильем его в качестве свадебного подарка. Пойду, надо поскорее это узнать.

Она выскакивает из комнаты, мурлыча себе под нос какую-то мелодию. Я остаюсь одна со своей печалью и головной болью. У меня одна надежда: когда он увидит ее обнаженной, сразу же поймет, что она за чудовище, и вернется ко мне.

Безысходность!

От Полины де Майи-Нель

Версальский дворец

10 августа 1739 года