В стране кораллового дерева - София Каспари Страница 45

Педро был самым красивым мужчиной, которого Виктория когда-либо видела. Она колебалась. Педро улыбнулся ей и помог расстегнуть пуговицы на платье и расшнуровать корсет. Девушке не удалось бы сделать это без посторонней помощи. Она неуверенно теребила рубашку, скрывавшую под оборками ноги и плечи. Педро осторожно вытащил шпильки из волос Виктории, и, освобожденные, локоны рассыпались по ее плечам.

— Muy guapa, — улыбаясь, произнес Педро. Девушка вопросительно взглянула на него. — Tu eres linda, Виктория. Ты очень красивая, не бойся.

Она опустила голову. Виктория еще никогда не чувствовала себя так неуверенно. Хотя это было с ней не впервые. Она — замужняя женщина и мать. Это не первая брачная ночь, и все же у нее было именно такое чувство. Она хотела этого. Очень хотела. Но одновременно понимала, что обратной дороги не будет. Она все еще была порядочной женщиной. Но если она совершит это, их с Умберто больше ничего не будет объединять.

Виктория знала: ничто больше не сможет удержать ее рядом с мужем. Те дни в Париже запечатлелись в ее памяти как дагерротип — воспоминания никогда не сотрутся. Но в Сальте их дороги разошлись. Виктория запрокинула голову и ошеломленно взглянула на Педро.

— Yo soy lindo, — сказала она и рассмеялась.

— Linda, — поправил он ее.

— Linda, — повторила Виктория и позволила соскользнуть платью с плеч.

Было тепло, но все равно девушка покрылась гусиной кожей. Она ответила на взгляд Педро. Ощутила тепло его рук и почувствовала себя в безопасности.

В тот день они все же не сблизились окончательно. Им было достаточно любоваться друг другом, наблюдать за игрой солнечного света и тени на коже, прикасаться, целовать и чувствовать близость.

На следующий день Педро и Виктория вновь встретились в укромном месте. Страх пропал. Они доверяли друг другу. В тот день они без колебания избавились от одежды. Потом Педро высоко поднял Викторию и уложил ее на охапку соломы. Поцелуи, которыми он покрыл все ее тело, вызвали сначала приятное тепло, потом трепетную дрожь вожделения. Педро не спешил входить в нее. Ей по душе были ласки, нравилось, что от его прикосновений кружится голова.

— Сейчас, — шепнула Виктория ему на ухо, когда больше не могла ждать, — сейчас.

И Педро исполнил ее просьбу: вошел в нее и довел до пика блаженства.

Утомленные, они лежали друг возле друга.

— Вы, женщины, очень храбрые, — пробормотал Педро некоторое время спустя, — я бы такого не выдержал. — Он указал на корсет, который, как панцирь, стоял у стены.

— А я бы и не хотела носить его, — ответила Виктория и перевернулась на спину. Со сладостным вздохом она подложила руки под затылок, и теперь ее грудь торчала вверх. — Моя бабушка рассказывала как-то, что во времена ее юности женщины не носили корсетов. Наверное, это было божественно.

— Точно.

Педро усмехнулся и склонился над Викторией, чтобы покрыть ее тело поцелуями.

— Mi tesoro[5], — прошептала она, запустив пальцы в его густые черные волосы.

Виктория закрыла глаза. Она чувствовала прикосновение губ Педро на шее, потом над грудью.

— Mi precioso, — шептал он, — mi precioso, моя красавица, моя красавица.

«Я понимаю его», — уже не в первый раз за этот день подумала Виктория. Любовь оказалась лучшей учительницей испанского. С тех пор как они стали видеться с Педро, она стала заметно лучше говорить по-испански, хотя в кругу семьи девушка этого не показывала. Педро в последний раз поцеловал ее в плечо и сел. Виктория лукаво улыбнулась.

— Что скажет донья Офелия, если я вернусь без корсета?

Вопреки ее ожиданиям, Педро вдруг стал серьезным. Внезапно Виктория почувствовала озноб. Время их страсти было недолгим, она это знала. Сколько же им еще осталось?

Глава третья

— Это неприлично. Нет, так не подобает вести себя замужней женщине. Ты должен ей запретить. Она не может разъезжать по окрестностям. Она ведь теперь Сантос. Люди распустят сплетни. Кроме того, это слишком опасно.

Донья Офелия рассерженно взглянула на невестку, но та игнорировала ее. Как ни в чем не бывало, Виктория взяла ложечку dulce de leche. Ей нравился сладкий молочный крем. Но при одной мысли о том, что она не отправится сегодня на конную прогулку, у нее в горле встал ком и она почувствовала себя птицей в тесной клетке, которая в кровь разбила крылья о прутья. С трудом овладев собой, Виктория продолжила есть. Еще никогда она не чувствовала так остро свою зависимость. С тех пор как в ее жизни появился Педро, Виктория поняла, что такое свобода. Она хотела выезжать верхом и встречаться с Педро, хотела чувствовать его объятия и дыхание на своей коже, дышать полной грудью.

— Скажи ей, — потребовала донья Офелия еще более резким тоном.

Виктория заметила, что Умберто неохотно поднял голову. «Он стал таким ленивым, — подумала она. — Я никогда бы не подумала, что он может быть настолько безынициативным». Куда делся стройный, симпатичный мужчина, которого она когда-то любила — знойный латиноамериканец, который вскружил ей голову в Париже? Он растолстел, лицо его казалось обрюзгшим и постаревшим. Он действительно постарел. На самом деле Умберто рад был реже видеть жену. Но он не хотел перечить матери. Виктория прочла в глазах мужа, как сильно он хотел понравиться матери. И ее это испугало.

— Твоя жена пренебрегает своими обязанностями, — продолжала донья Офелия. — Она не может распоряжаться прислугой, как ей заблагорассудится. Нужно давать указания, иначе слуги станут ленивыми и заносчивыми.

— Конечно, мама.

Умберто бросил на жену быстрый взгляд.

«Сделай же это, — казалось, говорил он, — сделай то, что от тебя требуют, чтобы все наконец успокоились».

Виктория прикусила язык, чтобы не сболтнуть лишнего, чтобы не сказать, что она не имеет никакого влияния на ведение домашних дел и ни в коем случае не собиралась оспаривать это право у доньи Офелии.

Девушка не задумывалась о том, что война, которую донья Офелия с ней вела, наконец закончилась. До того как Виктория близко узнала Педро, она часто хотела высказать свое негодование прямо в лицо свекрови. Но не теперь.

Донья Офелия стала ей полностью безразлична.

Виктория собралась с духом и съела еще одну ложечку dulce de leche. Но нельзя становиться легкомысленной. Может, стоит отказаться на пару дней от выездов, пока все не успокоится? Ей придется провести два скучных вечера на Санта-Селии, которые она, вероятнее всего, проспит. Хотя если Сантосы вновь будут принимать гостей, то ей все же придется выйти из комнаты.

У Виктории во второй раз свело желудок. Одна мысль о том, что она не увидит Педро в ближайшие два дня, причиняла ей боль. Девушке словно не хватало воздуха, чтобы дышать полной грудью.