Папарацци - Елена Макарова Страница 45

— Ненавижу тебя, Соболев! — заголосила, когда он опустил меня и поставил аккурат под горячий ливень. Ступил следом, перекрывая мне все пути к отступлению. — По-твоему это весело? — по лицу бежали потоки воды.

— Нет, — следом за струями воды он ласкал мое тело поверх мокрой одежды, — это сексуально. — Ухватил зубами проступающий через влажную ткань горошину соска, заставляя забыть, что я вообще когда-либо злилась на него. Но это был лишь отвлекающий маневр, чтобы стянуть с меня белье.

— Только если немного, — и запустила пальцы в его волосы.

— А так? — подхватил меня за бедра и прижал к стене.

— Возбуждающе, — тяжело дышала ему в губы, теряя способность поддерживать сколько-нибудь конструктивный разговор.

— Тогда, что ты скажешь на это? — и в следующую секунду оказался во мне. Дыхание перехватило, тело напряглось в предвкушении, и ответить я смогла лишь порывистым стоном.

Ухватилась за его плечи и, задыхаясь, ловила каждый поцелуй. Под ладоням перекатывались мышцы, всё сильней напрягаясь при каждом ритмичном движении, которые стремительно приближал меня к оргазму. Невероятно, насколько легко и просто это удавалось с ним. Не нужно долгих прелюдий, он словно точно знал, как доставить мне удовольствие. В плане секса мы совпали как паззлы …

— Идеально, — невольно простонала, сокрушенная охватившей меня эйфории. Скоро она передалась и Андрею, и он сильнее сжал меня в объятиях, кончая.

— Теперь можно и душ принять, — намеренно коснулся губами шеи, зная мое слабое место.

— Не подлизывайся, я всё равно сержусь, — отпустила его и не твердо встала на ноги. Тогда он стянул с меня мокрую футболку и потянулся за гелем для душа. Это было не честно. Я сдалась и привалилась спиной к его груди, наслаждаясь массирующими движениями пенной губки по телу.

***

Укуталась в мягкий халат и, растянувшись на диване, умиротворенно попивала свежеприготовленный кофе. Андрей сидел на другом конце и, уткнувшись в рабочий планшет, свободной рукой выводила незамысловатые узоры на моих ногах: то невесомо касался пальцами колена, то медленно поглаживал ладонью бедро под халатом. Иногда он прерывался и молча забирал у меня кружку, делал несколько глотков и возвращал обратно. Я снова вдыхала кофейный аромат, а он возобновлял странный, но приятный, ритуал.

Мне нравилась забота и мягкость, с которой Андрей обращался со мной. В такие моменты мне становилась стыдно, ведь я оставалась всё той же резкой, грубой хабалкой.

Как-то мы снова ужинали японской едой, и уже невозможно было скрыть, что я понятия не имею, как есть этими ужасными палочками. Андрей без слов присел рядом и вложил их мне в руку правильным образом. Я злилась, когда ничего не получалось и чертов рис просыпался, так и не добравшись до моего рта. Чувствовала себя глупой и никчемной: не могла справиться с такой малостью. Но Андрей оставался спокойным, и снова и снова брал мою руку в свою показывал простые движения. Я радовалась как ребенок, когда наконец удалось поесть. Именно тогда я поняла, что суровый, требовательный и нетерпимый он только с посторонними, с близкими же — чуткий, понимающий и терпеливый.

От идиотского созерцания Соболева отвлек телефонный сигнал. Я подорвалась и спешно схватила телефон со стола: уже неделю ждала встречи с Алексом по поводу “кое-чего скандального”. Сначала у него случился “склероз” и он не узнал меня, когда я позвонила, и пришлось долго объяснять кто я такая и что мне вообще понадобилось. Выяснилось, что его предложение предоставить мне некую интересную информацию о закулисной жизни звезд, в частности Соболева, всё еще в силе. Это не совсем вписывалось в мой новый план: заработать на скандале и компрометирующих фото денег, чтобы вернуть Андрею долг за камеру. Машка говорила “забить” и “не париться”, ведь это подарок, и я не обязана ничего возмещать. Но я хотела вернуть. И тугодуму Алексу не нужно знать, что я больше ему не союзник в противостоянии с Соболевым, главное сейчас втереться в доверие и вытянуть из него как можно больше. Но эта поп-звезда была вечно занята, и вот, наконец, у него появилось свободное время. Правда, в одиннадцать вечера не совсем удобно для меня, тем более в ночном клубе, судя по названию указанному в сообщении.

— Что там? — поинтересовался Андрей, видимо, заинтригованный моей задумчивостью.

— Это по работе, наконец удалось договориться о важной встрече, — почти не соврала, не считая некоторых мелочей. — А у тебя что там? — кивнула на планшет.

— Рита пишет, — без колебаний признался. Но я не почувствовала ни капли ревности, услышав женское имя, прекрасно знала, что он говорит о жене брата. — Вся семья озабочено вопросом, явишься ли ты на семейное торжество.

Я совсем забыла об этом шутливом приглашении его отца. Они, похоже, всерьез ждали меня.

— Придумай что-нибудь сам, ты их лучше знаешь, — свалила на него обязанность врать семье. — Только чтобы твой отец потом не обижался, — этот добросердечный мужчина мне понравился.

— То есть ты не хочешь идти? — задал вопрос, а сам изучал глазами что-то в планшете. Он не запрещал, не был категорически против, а давал мне выбор.

— Так вопрос не стоял, — прощупывала почву, боясь ошибиться и горько разочароваться.

— Так ты идешь или нет? — всё тем же деловым тоном. — Я должен ответить.

— А ты хочешь, чтобы я пошла? — страшилась ответа. Неужели он собирается познакомить меня с семьей и провести столь семейный праздник вместе со мной?

Он поднял голову и взглянул на меня:

— Я точно не хочу, чтобы ты была не знамо где и не знамо с кем в новогоднюю ночь.

Не верилось в услышанное и для подстраховки я еще раз уточнила:

— То есть ты приглашаешь меня встретить Новый год вместе с тобой и твоей семьей?

Андрей издал невнятный сердитый звук, недовольный тем, что приходится мне всё разжевывать:

— Так и есть, приглашаю. И если ты немедленно не ответишь, что согласна, я передумаю. И улечу куда-нибудь на Бали или в Доминикану.

— С кем? — задала идиотский вопрос. Ему не составит труда найти подходящую кандидатуру для поездки.

— С кем-нибудь, — судя по улыбке, его позабавил мой испуг.

— Нет, — угрожающе подбиралась к нему как тигрица на охоте, — ты останешься и будешь страдать в кругу своей семьи. И меня.

— Иногда полезно пострадать, — кажется, он был совсем не против такого расклада.

Присела к нему на колени, превращаясь в домашнюю ласковую кошку:

— Обещаю вести себя прилично, — ни разу не была у людей, подобных Соболевым, и не хотела сесть в лужу.

— Напрасно, — тронул меня за подбородок, заглядывая в глаза, — у меня вся семья с приветом, — пристально всматривался, будто ища и в моем взгляде какую-то искорку безумия или чертовщинку, — ты идеально впишешься в компанию, — дал окончательное одобрение, поцеловав.