Первый, случайный, единственный - Анна Берсенева Страница 45

К тому времени, когда Георгий проснулся, Полина уже успела сбегать в магазин за лимоном и к родителям – за съедобной едой. Сама она питалась у них, поэтому в холодильнике гарсоньерки, кроме Георгиевой колбасы, вообще ничего не нашлось, а колбаса явно была неподходящей пищей для больного.

Она ждала, когда он проснется, и прислушивалась к шорохам в комнате, и даже дверь не закрывала, но все-таки пропустила этот момент и чуть не вскрикнула, когда он появился на пороге кухни – такой огромный, что закрыл собою весь дверной проем.

– Напугал тебя, да? – спросил Георгий. Он стоял, прислонившись к притолоке, и видно было, что у него кружится голова: взгляд был какой-то ошеломленный. – Это ты меня перевязала?

– От меня как раз дождешься! – хмыкнула Полина. – Это я Юрку вызвала, брата. Я и перевязывать не умею и тем более крови боюсь.

– Полин, ты прости меня… – Взгляд у Георгия был не только ошеломленный, но и расстроенный, и она вдруг поняла, что впервые в глазах у него светится хоть какое-то чувство. Кстати, ей наконец удалось разглядеть, какого они цвета: светло-карего. – Это, понимаешь, как-то очень уж быстро случилось. Просыпаюсь, чувствую, плечо горит, голова плывет, хотел встать – и все, отключился. Сейчас смотрю: лежу перевязанный, постель в пятнах, покрывало, я в ванную заглядывал, тоже все в крови… Прости, а?

– Далось тебе это покрывало! – рассердилась Полина. – Ты для того встал, чтобы насчет покрывала поубиваться?

– Чтобы перед тобой извиниться.

– Тогда ложись обратно, – скомандовала Полина. – Извиняться и лежа можно.

Ей было смешно, что он, такой огромный, так безропотно слушается ее, такую вовсе не огромную – ей казалось, что даже если она подпрыгнет, то не достанет рукой до его макушки. А может, просто ей было весело оттого, что он наконец пришел в себя, хотя его еще водит от стенки к стенке, когда он идет из кухни в комнату.

– Юрка велел тебе чай с лимоном дать, – сказала Полина, садясь на ореховое креслице, которое она подтащила к кровати. – Но, может, ты сначала поешь?

– Как скажешь. – Он все-таки смотрел смущенно: наверное, продолжал расстраиваться из-за покрывала и из-за всего произошедшего беспокойства. – Только я вообще-то не очень хочу…

– Но хотя бы бульон надо выпить. Через «не хочу», – с важным видом заявила она; Георгий еле заметно улыбнулся. – Это мама сказала, а она в таких делах разбирается. Ты не думай, бульон не из кубика, мама же не я, кубики не признает.

– Полин, это ты не думай… Ну, насчет всего этого, – сказал Георгий. – Ты, наверное, решила, что я бандит, да? Это не потому… Можно, я тебе потом объясню, а? – попросил он. – Просто мне сейчас совсем не хочется об этом говорить.

По его лицу мелькнула тень, глаза сразу словно дымом заволокло, и они стали не карие, а дымно-серые.

– Не хочется – не говори, – легко согласилась Полина. – Хлебай бульон, я пока чай заварю.

Пока он пил бульон, полулежа на высокой бабушкиной подушке, Полина заварила чай, поставила на рукодельный столик вазочку с яблочным вареньем и придвинула столик к кровати.

– Вид у тебя благостный, – сказала она, глядя, как Георгий допивает бульон из огромной ярко-красной чашки-бульонницы. – Значит, жить будешь. Ты чего смеешься?

– Потому что ты смешная.

– Это я в лечебных целях, – объяснила Полина. – А так-то я очень даже элегическая. Знаешь, с томной грустиночкой в очах, как все мужчины обожают. Теперь чай, – распорядилась она, забирая у него бульонницу. – У тебя как, язвы желудка нету? Тогда я тебе весь лимон выдавлю, а то Юрка сказал, что у тебя организм ослабленный.

– Да я сам могу выдавить, Полин, – сказал Георгий. – Ничего я не ослабленный. Смотри, рот открываю, жую, глотаю. Вкусное какое варенье, – заметил он. – Прозрачное…

– Это тоже мама варит, я такого ничего не умею, – сообщила Полина. – Называется «яблочный рай».

– Ух ты! – восхитился Георгий.

– Кстати, твой кот однажды слопал целую вазочку, – сказала она.

– Какой еще мой кот? – удивился он.

– Как какой? – возмутилась Полина. – Которого ты мне на месяц оставлял. Егор который, его же в честь тебя назвали, ты сам сказал.

– Кот?.. – Георгий недоуменно пожал плечами и вдруг вспомнил: – А, кот! Точно, оставлял. Только его не Егор зовут, а Гошка. Это я, знаешь, потом однажды вспомнил, но тебе уже не мог сообщить… Времени пустого было много, лезла в голову всякая ерунда, вот и вспомнил, как кота зовут. Он вообще-то не мой, мне его у одной девочки пришлось забрать, потому что ее мамаша сказала, что в окно его выбросит. Только он Гошка, а не Егор, – повторил Георгий.

– Все равно он теперь на Егора откликается, – махнула рукой Полина. – Так что обратно переназывать не будем.

– Конечно, не надо. Я тоже на все варианты откликаюсь. А как это он, кстати, варенье съел? – спросил Георгий. – Я думал, коты не едят варенье.

– Мы тоже думали, – кивнула Полина. – Но он, когда к нам попал, все подряд лопал. Его, видно, эта твоя девочка, или мамаша ее, вообще не кормила. Я даже в ветеринарную клинику звонила, они сказали, ничего съедобного на виду не оставлять, а то он может до смерти объесться. Ну, мы и не оставляли – мясо там, сметану. Но про варенье никто не подумал, конечно, а он влез на стол и съел.

– Я смотрю, от меня тебе одни беспокойства, – заметил Георгий. – То кота наглого подкинул, то замок сломал, теперь вообще…

– Ну, замок, положим, я сама сломала, – напомнила Полина. – Ты, наоборот, починил. И кот совсем не наглый, а умный, как корабельная крыса. Нюшка его скоро читать научит. Это племянник мой, Юркин сын, – пояснила она.

– Представляю, что тебе брат сказал, когда меня увидел… – пробормотал он.

– Ничего он особенного не сказал, – ответила Полина. – Думаешь, в обморок от ужаса грохнулся? Юрка вообще адекватный, а тем более в своих всяких Чечнях еще и не такого навидался, я думаю.

– Он военный? – спросил Георгий несколько напряженным тоном.

– Нет, – засмеялась Полина. – Он врач. Ему сто раз предлагали погоны надеть. И в МЧС, и на флоте даже, он у них на каком-то там линкоре или на чем-то еще плавучем однажды оперировал. Но Юрка говорит, что он человек сугубо штатский. Просто он со спасателями из Красного Креста по разным землетрясениям ездит. Да пообщаешься еще, он вечером придет.