Изменить судьбу - Юлия Богатырёва Страница 44

Когда мы вернулись в больницу, я первым делом хотела навестить Адама, чтобы проверить, не проснулся ли он. Но дежурная медсестра на том этаже, где была его палата, нас к нему не пустила, заявив, что мы ему не родственники и у нас нет специального пропуска. Да и вообще, мол, больной еще спит и нечего зря его тревожить. Для меня ее нападки стали неприятной неожиданностью и как-то выбили из колеи: я не подумала, что смогу свободно уйти из палаты Адама, а потом не смогу туда вернуться. Я уже открыла рот, вознамерившись спорить с медсестрой, но Ибрагимов оттащил меня в сторонку:

— Оль, это бесполезно, разве ты не видишь? Даже у меня вряд ли получится поколебать уверенность этой мадам. По-моему, сейчас самое время идти к заведующей и выбивать себе пропуск.

Я ничего не ответила. Просто молча развернулась и потопала на пятый этаж. А парень, разумеется, поплелся следом. Достигнув нужного кабинета, я вежливо постучала.

— Да-да, входите — послышалось из-за двери. Заведующая приветливо нам улыбнулась и предложила присесть. Приняв ее предложение, мы принялись молча разглядывать друг друга. Я не решилась сразу же заводить разговор о пропуске, поэтому сначала решила выяснить как обстоят дела с Адамом на текущий момент:

— Елена Николаевна, вы не могли бы рассказать нам, как сейчас чувствует себя наш друг? Или хотя бы скажите кто его лечащий врач и как его найти?

— О, не беспокойтесь. В силу сложившихся обстоятельств я и есть его лечащий врач и могу с уверенностью вам сказать, что с ним все хорошо. Даже лучше, чем можно было ожидать. Почти все повреждения, с которыми он к нам поступил и которые чуть не привели его к смерти, волшебным образом исчезли. Я сейчас говорю про травму головы, сильный ушиб внутренних органов в области живота и внутренне кровотечение. Однако с переломом ребра все не так гладко: организм вашего друга слишком истощен, поэтому я предполагаю, что этот перелом будет заживать достаточно долго. Мне сложно сказать, почему пациент истощен до такой степени, что даже не может проснуться. И я пока не могу предположить, когда произойдет его полное выздоровление. Так что какое-то время вашему другу придется задержаться у нас, чтобы мы смогли взять все анализы и оказать соответствующее лечение. Я ответила на ваш вопрос? — женщина испытывающе смотрела мне в глаза.

— Да, спасибо — мы помолчали. Заведующая явно хотела меня о чем-то спросить, но не спешила начинать разговор, просто разглядывала, и на лице ее постепенно появилась добродушная полуулыбка. Я решила ей немного помочь — Елена Николаевна, вы о чем-то хотели со мной поговорить?

— Э-э, да. Во-первых, мне бы сначала хотелось узнать, как вас зовут и откуда вы свалились на наши головы — мило улыбнулась женщина. Я вежливо улыбнулась в ответ:

— Я — Ольга Соколова, а это мой друг — Тимур Ибрагимов. Мы друзья вашего пациента, вместе учимся.

— Приятно познакомиться — широкая улыбка не сходила с лица заведующей, она явно была настроена очень дружелюбно — Итак, Ольга, так получилось, что я находилась в реанимации во время вашего внезапного визита и поэтому могла лично наблюдать за вашими действиями. Но даже это не помогло мне понять, что произошло. Вы не могли бы объяснить мне, как вы это сделали? Я имею в виду, как вы воскресили вашего друга?

Ибрагимов кинул на меня торжествующий взгляд, мол, я же говорил. Но мне было не до него:

— Что, простите? Я никого не воскрешала — попыталась отвертеться я от славы Иисуса Христа, всерьез опасаясь, что если поползут слухи, люди не дадут мне проходу — Вы преувеличиваете.

— Нисколько. Когда вы явились, мы пытались запустить сердце пациента при помощи дефибриллятора, но пульса не было уже больше двух минут. Для нас это означает верную смерть. За всю свою практику я не припомню случая, чтобы хоть кто-нибудь оживал при таких условиях. А я работаю здесь больше тридцати лет и, уж поверьте, многое повидала. Так что, несомненно, это было воскрешение. И я повторяю свой вопрос: как вы это сделали?

Я замялась: с одной стороны врач была мне симпатична и я была не против ответить на ее вопросы, но с другой — мне непонятно было, как она себя поведет, когда узнает правду. Соберет консилиум врачей? Захочет рассказать о «чуде» в прессе? Или она интересуется просто для себя? Надо было это выяснить:

— А с какой целью вы интересуетесь? — осторожно спросила я. Женщина одобрительно хмыкнула:

— Видите ли, Ольга, я пишу научную диссертацию о том, как расширить область воздействия современной медицины и соединить традиционное лечение с нетрадиционными методами. Поэтому я исследую случаи подобные вашему, и ищу способы слияния этих двух взаимодополняющих путей лечения людей. Вы понимаете, о чем я говорю?

Я заинтересованно взглянула на нее:

— Да, понимаю. Но я думала, официальная медицина не признает нетрадиционных методов лечения. Вы уверены, что ваша диссертация не будет воспринята в штыки научным сообществом?

Заведующая улыбнулась еще шире (хотя, казалось бы, куда уж больше):

— А вы мне нравитесь, Ольга. На самом деле я и рассчитываю, что моя диссертация наделает много шума и хоть немного встряхнет закостенелое медицинское сообщество. Сейчас у официальной медицины накопилось слишком много противоречий и проблем, которые она не способна решить, если не расширит горизонты своего восприятия и будет двигаться прежним путем. Моей целью как раз и является, указать будущему поколению новый путь движения медицинской науки. Я не рассчитываю, что мои коллеги старой закалки смогут адаптироваться к новым реалиям и воспримут меня всерьез, но надеюсь, что молодые врачи возьмут на вооружение материал, изложенный в моей диссертации, и смогут более эффективно помогать людям справляться с болезнями. Понимаете?

— Да, достойная цель — признала я, улыбаясь уже вполне искренне, эта женщина нравилась мне все больше — я буду рада вам помочь, чем смогу. Вот только я не представляю, как внедрить то, что я сделала в традиционную медицину. По правде говоря, я и повторить-то это не сумею.

— Для начала просто расскажите мне, что именно вы делали — попросила Елена Николаевна и достала блокнот и ручку.

— Хорошо. Вот только… Елена Николаевна, можно кое о чем вас попросить? Вы не могли бы не упоминать моего настоящего имени в вашем научном труде? Мне бы не хотелось, чтобы люди узнали обо мне и начали приходить со своими проблемами и просьбами. Или чтобы ваши коллеги забрали меня для исследования моих способностей. Я пока не готова настолько кардинально менять свою жизнь.

— Не волнуйтесь, Ольга. Ваше имя для меня не так важно. Гораздо важнее ваши действия — заверила меня врач, серьезно взглянув мне в глаза.

— Отлично! — обрадовалась я и подробно рассказала все, что делала с самого начала. То есть с того момента как узнала от Тимура, что Адам попал в больницу.

Заведующая задавала уточняющие вопросы по ходу моего повествования, так что эта беседа продлилась довольно долго, и я сильно устала. По окончании рассказа женщина задумчиво потерла подбородок и произнесла: