Почерк судьбы - Шарлотта Лукас Страница 44

Плитка на полу из терракоты была куплена, само собой, в Италии, на небольшой фабрике, а ручной работы дорожка, которая вела к лестнице на второй этаж, служила семье уже несколько поколений, так что Йонатан даже не решался прикинуть ее стоимость.

Йонатан никогда еще так глубоко не осознавал, насколько он богат, как в этот миг, когда стоял рядом с мужчиной, которого случайно обнаружил в мусорном контейнере. Такое неприятное осознание.

Но именно это обстоятельство мгновенно не на шутку озаботило Йонатана Н. Грифа. Неужели он совершил ошибку, инстинктивно сказав «да», когда мужчина напрашивался в гости?

Не слишком ли опасно приглашать в свою обитель чужого, да еще и бездомного мужчину? Конечно, Леопольд производил неплохое впечатление. Но будет ли это иметь значение, если Йонатан окажется утром в кровати с перерезанным горлом? И что вообще значит это «повидал несколько подобных хибар»? Неужели Леопольд действительно пронырливый тип, который уже не раз селился у доверчивых людей? И от него – упаси боже! – потом не отделаешься?

Йонатан лихорадочно соображал, какой бы выдумать избитый предлог, чтобы без грубостей выпроводить неожиданного гостя.

Он взглянул на окошко в двери. В свете фонаря перед входом плясали снежинки, погода портилась.

Нет. Его сердце такого не выдержит.

Леопольд действительно оказал ему большую услугу – листы в правой руке Йонатана напоминали об этом.

Йонатан мог бы забаррикадироваться на эту ночь в спальне. Тогда риск сводился максимум к тому, что Леопольд утащит несколько ценных вещей. Это все же было лучше, чем стать жертвой вероломного убийцы.

Или Йонатан мог бы запереть Леопольда. Может быть, даже незаметно, когда тот заснет. В комнате для гостей – в прошлом царстве Тины, – куда он собирался препроводить нового знакомого, была отдельная ванная. Гость смог бы в любой момент справить там естественные потребности.

Только Йонатану это казалось ужасно недружелюбным. И не просто казалось – это действительно было таковым.

И в данном случае слово «недружелюбно» – эвфемизм, который скорее означал «незаконное ограничение свободы».

– Дай-ка отгадаю! – услышал он голос Леопольда.

– Что? – Йонатан растерянно посмотрел на гостя, он так погрузился в свои мысли, что только сейчас заметил: он уже несколько минут молча стоит в холле.

– Ломаешь голову над тем, как лучше от меня отделаться.

– Глупости! – решительно возразил Йонатан Н. Гриф и тут же покраснел.

– Нет, ломаешь, – упорствовал Леопольд, при этом ухмыляясь, но не рассерженно или обиженно, а скорее весело. – Это отчетливо видно, это просто большими буквами у тебя на лбу написано. И я могу тебя понять. – Он взялся за ручку двери. – Значит, я лучше…

– Нет! – вскрикнул Йонатан, так мучительно неловко ему сделалось из-за того, что у него на лбу можно прочесть мысли. – Поверь мне, ты сделал совершенно неправильные выводы! – Он покорно указал на вешалку. – Пожалуйста, снимай пальто и располагайся!

Теперь веселье Леопольда как рукой сняло. Он колебался, рассматривая куртки и пальто на вешалке возле двери.

– Ты уверен? Боюсь, мое довольно грязное и… – Не закончив фразу, он оглядел себя.

– Никаких проблем, – бросил Йонатан слегка небрежно, чтобы это звучало более убедительно. – Просто повесь его на свободный крючок. Потом я покажу тебе твою комнату.

– У меня будет своя комната? Да мне и дивана бы хватило, и даже матрац на полу показался бы мне сущим раем!

– Если тебе так хочется, можешь в гостевой комнате лечь на полу.

– Нет, конечно нет, я очень люблю спать на кровати! – поспешно ответил Леопольд, снял шинель и тяжелые башмаки.

При виде его носков Йонатан сглотнул: в дырки выглядывали большие пальцы. Но что еще он ожидал увидеть на ногах бродяги? Элегантные мужские носки от «Хьюго Босс», какие носил он сам?

Йонатан открыл левую дверцу стоящего в коридоре шкафа и достал пару домашних тапочек:

– Вот.

Он сунул их гостю в руки, тот с благодарностью принял тапочки и тут же обул их, видимо, чтобы не заострять внимание на дырявых носках.

– Ну, пошли.

Когда Йонатан вошел вместе с Леопольдом в комнату бывшей жены, его охватило странное чувство. Уже несколько лет он не входил сюда, только Генриетта Янсен пылесосила здесь и вытирала пыль раз в две недели.

Хотя Йонатан и называл комнату гостевой после развода, хотя здесь и была наготове кровать со свежим постельным бельем и чистые полотенца в ванной на случай чьего-нибудь неожиданного визита с ночевкой, настоящих гостей у него не было ни разу.

Таких просто в природе не существовало. Йонатан родился и вырос в Гамбурге и еще никогда не покидал этот ганзейский город дольше, чем на три недели кряду. У него не было родственников в других городах и странах, которые могли бы или хотели бы его навестить.

А даже если и существовали бы такие люди, то они – как и сам Йонатан – предпочли бы остановиться в гостинице, а не вторгаться в чье-то жилище.

Связь с итальянскими родственниками Йонатана после отъезда матери оборвалась с его последней открыткой. Соответственно, ждать эту родню в гости не приходилось. Йонатан знал, что у матери в Италии есть сестра, в детстве он видел ее несколько раз. Но теперь он уж и имени-то ее толком вспомнить не мог. Ему казалось, что звали ее то ли Джина, то ли Нина.

Во всяком случае, у Йонатана не было повода бывать в комнате Тины. Ему и без этого хватало места в доме. Когда Йонатан вдруг оказался с новым своим приятелем Леопольдом в разноцветном мире пэчворка, мире бывшей жены, ему сделалось не по себе. Словно ее дух все еще витал в этих стенах, вся комната просто дышала ее присутствием.

При обустройстве личного пространства Тина ориентировалась не на современную деловитость, свойственную остальным помещениям особняка, а использовала легкомысленный деревенский стиль. На двуспальной кровати лежало яркое лоскутное покрывало, над нею болталось небо из кружев; остальную мебель – платяной шкаф, книжную полку, туалетный столик и стул – Тина раскрасила сухой пастелью (так она пыталась следовать принципу «сделай сам»), и из-под белой лессировки проглядывала структура дерева. Стены она решила тонировать нежной пастельной краской абрикосового цвета, на них на уровне глаз по всему периметру комнаты шел декоративный кант в цветочек, на оконных занавесках был такой же узор.

Все здесь указывало на то, что это «девчачья» комната, но такую романтику можно встретить лишь в захудалой гостинице. А маленькая гардеробная комнатка слева только расставляла все точки над «и». Йонатану было неприятно вспоминать о том, что он сказал, когда Тина представила на его суд готовую работу: «У тебя второй пубертатный период?» От этих слов Тина расплакалась. Йонатану не удалось развеселить жену, даже пригласив ее в любимый ресторан для гурманов и подарив дорогую цепочку.