Вкус греха. Долгое прощание - Ксения Васильева Страница 44

И он, как бы смертельно обиженный, — поняв, что сильно пахнет жареным, — сказал: — ничего себе, миленькая встреча…

Сел напротив Нэли, которая перестала рыдать и смотрела на него ненавидящими глазами, и приказным тоном заявил:

— Ты объяснишь мне сейчас все, или мы с тобой поссоримся, и очень серьезно. Нэля, ты меня знаешь… Я ведь могу и билеты порвать, и никуда не улететь… Мне эта загранка надоела до чертей. Поеду к маме и устроюсь работать учителем, поняла?

Он проговорил это очень холодно и сурово. Ждал. И дождался. Нэля внутренне замельтешила, засомневалась, испугалась его потерять и, снова заплакав, забормотала:

— Митя, тебе звонила какая-то Рита и требовала к себе… Сказала, что ждет… Я вспомнила, что она — жена Анатолия, и всю их историю мне Ирочка рассказала…

«…Господи, спаси, — подумал Митя, уже тоже находясь на грани истерики. — Никогда не знаешь, где упадешь, — соломку не стелешь… Эта сплетница Ирочка все-таки наговорила гадостей… А дура Ритка позвонила. Идиотка! Неужели не смогла сообразить, что автоответчик!»

Вернулся на кухню. Нэля смотрела на него уже с робкой надеждой.

Он небрежно спросил:

— Ну и что? Не хотел тебе говорить, чтобы не беспокоить папу… Анатолий звонил, просил посодействовать куда-нибудь его отправить без Ритки. Сказал, что она его довела — таскается с мужиками, ребенок неизвестно от кого… Он там бил Ритку, а уж тут, наверное, ежедневно. Я и правда ее как-то защитил от него. Так что сплетнице Ирочке твоей дал, как говорится, шанс что-нибудь эдакое выдумать, а той дуре Ритке искать защиту…

Впрочем, Нэля, если хочешь, — он пошел ва-банк, — узнаем их адрес и поедем к ним. Сама все увидишь и сама поймешь. Я больше ничего не скажу. И не надо было мне оправдываться. Я ни в чем не виноват, а получил по морде — здорово живешь! Надо было бы ничего тебе не объяснять, съехать к Спартаку, он бы меня принял… Но девочку нашу стало жаль — на ней все отражается…

— Ты папе звонила? — спросил он как можно более небрежно и затаясь, ждал ответа, от которого зависело многое. Папа не олух. Ему лапши так запросто не навешаешь.

Нэля отрицательно мотнула головой и прошептала:

— Я аборт делать решила…

— Ну ты даешь, Нэлька! — возмущенно воскликнул Митя. — Ребенок-то при чем? Сначала все-таки узнать надо, что к чему… Неужели ты настолько мне не доверяешь?.. — с горькой обидой произнес он.

Нэля молчала, опустив глаза.

— Слушай, Нэль, — вдруг сказал Митя почти весело, — давай позвоним Ритке и Анатолию? Давай? Впрочем, решай сама, — как захочешь, так и сделаем.

Нэля тихо сказала:

— Не надо никому звонить. Я тебе верю.

Что-то было в ее ответе не то — Митя на такие дела был чуток, как женщина. Надо браться за испытанное средство, и он пошел на него. Подошел к Нэле, стал перед ней на колени и стал целовать ей живот молча, и не страстно, а нежно.

Нэля крепилась, крепилась и все же сдалась — обняла его.

Он взял ее на руки, отнес в спальню, положил на кровать и, задрав ей халатик и фартук, овладел ею и долго уделывал.

В полном изнеможении она сдалась и внутренне заплакала и, целуя его в шею, нос, губы, глаза, прошептала:

— Митька, Митька, я же без ума от тебя до сих пор! Я буду рожать тебе девочек или мальчиков, пока ты будешь хотеть меня!

И он хрипло ответил:

— Я всегда тебя хочу, каждую минуту…

Нэля пошла накрывать стол, а Митя открыл бутылочку «Изабеллы», и они сели за поистине праздничный стол. Сели рядышком, в обнимку, кормили друг друга, наслаждаясь едой и маленькими сексуальными шалостями, которые так радовали и развлекали их в первые месяцы после свадьбы.

Ночью они снова любили друг друга, и Митя вдруг сказал:

— Я наверное, повесился бы, если бы ты ушла от меня…

И опять это не было полной неправдой…

Нэля простила его, вернее, целиком поверила ему, но… Но что-то, какая-то крошечная боль, типа мелкой зажившей болячки, иногда покалывала, хотя она тут же отгоняла от себя это полуощущение чего-то недосказанного, какой-то маленькой лжи… А возможно, и большой.

Риточка все-таки дозвонилась. Нэля была, как всегда, на кухне, и потому Митя смог разговаривать, не боясь, что жена услышит.

Рита истерично просила, чтобы он простил ее за глупое сообщение по телефону, что она не поняла… И что ему за это было?

— Ничего, — ответил Митя.

Тогда Рита стала кричать о том, что Анатолий скоро убьет ее или Анечку, если Митя не устроит его в приличную страну через тестя. Что Анатолий может испортить Мите карьеру. И так далее все в том же духе.

Сначала Мите захотелось элементарно послать ее куда подальше, но вдруг его охватил противный дрожащий страх, и он сказал Рите небрежно:

— Послушай, дорогая моя, я завтра улетаю и так далеко, что твоему Анатолию меня не достать, ясно? А если он здесь начнет лить помои, то меня есть кому защитить. Думаешь, тестю это понравится, что его дочь окажется замешанной в грязь? Думаю — нет. А Нэля меня не бросит никогда, уж поверь мне. Вот и загонят за можай твоего Анатолия, а мне простят «ошибку юности». Так что пусть Анатолий твой сам побегает, ножками, ножками… Кстати, деньги я выслал (вот это была правда), получишь их через несколько дней. Все. Больше не могу занимать телефон — мне должны позвонить. Поцелуй малышку Анну.

Но Рита удержала его еще у телефона, сказав:

— От тебя какая-то женщина приходит, деньги Ане приносит, игрушки, одежку…

— Какая женщина? — удивился и похолодел Митя.

— Она сказала, что вы — друзья…

Тут раздался зов Нэли:

— Митя, ты где?

По коридору послышались быстрые шажки.

Митя бросил в трубку:

— Не могу говорить… — и тут же ласково откликнулся: — Я здесь, Нэлюша. В папином кабинете…

Он шел на кухню, на ходу обдумывая и звонок, и свои ответы… «Нет, нельзя этому шантажисту давать ни полмизинца! — откусит голову».

И он, веселый и игривый, вошел на кухню, автоматически приласкал Нэлю и уселся пить кофе.

Анатолий развелся с Ритой официально. Сказал, что больше не имеет смысла «делать вид», из чего Рита сделала вывод, что он нашел себе покровителя и, видимо, готовится к очередному отъезду за кордон.

Он и в самом деле стал похаживать в Большую Контору. Там зачастую встречался со знакомыми парнями, которые, также как и он, захаживали туда, собирались компаниями, обсуждали свои дела — кто-то куда-то устраивался, кого-то наконец засылали далеко, появлялись в их компании и разные начальнички…

Таким образом, Анатолий «выходил» себе Европу, пусть не самую-самую, но все же — не Алжир. Глядишь, а там и о благословенной Америке можно подумать.