Пропустите женщину с ребенком - Ирина Лобановская Страница 44

— Просто так получилось… И наверное, это хорошо.

Борис родился в очень простой семье. Отец всю жизнь прослужил электриком в ЖЭКе, не страдая о несбывшихся надеждах юности. Мать в молодости там же сидела в канцелярии, выдавала справки. Потом, когда ее совершенно достал психованный начальник, вечно орущий на подчиненных и жильцов, без конца приходивших с жалобами то на протечки, то на отсутствие отопления и горячей воды, перешла на работу в ателье, где оформляла квитанции. На единственного красавца сына мать буквально молилась.

Борис долгое время упорно твердил, что мечтает стать человеком, вручающим министрам бумаги на подпись.

— Видишь того, кто подает на подписи договора, которые подписывают министры? — спрашивал он мать. — Вот им я и хочу быть!.. Как бы мне туда проникнуть, не знаешь? Работка непыльная, а почета и уважения со всех сторон — море!..

Но мать ничего не ведала о путях людей, держащих наготове папки с документами.

В десятом классе Борис решил сам сочинять и подписывать несколько иные документы.

На юридический факультет ему помог поступить дядя, старший брат матери, когда-то ловко окрутивший преподавательницу юрфака. Впрочем, чересчур хитрым образ действий дядьки не позволяла назвать его внешность. Дядя, преподаватель военной кафедры на химическом факультете МГУ, подполковник в отставке, был высоким, могучим, со светлыми волосами, волной откинутыми с высокого лба. Борис удался в него. Так что проблем с дамами ни у того, ни у другого почти не возникало. И когда у Бориса появилось настойчивое и неизбывное желание поступить на юрфак, нервно-трепещущая мать тотчас позвонила брату.

— Сделаем! — по-военному отчеканил он.

И слово отставника сдержал. Борис на юрфак поступил, хотя сделать это было непросто. Безблатных запросто «резали».

Но дальше вести его по жизни дядя не мог и не собирался. Приходилось рассчитывать исключительно на свои силы.

После того страшного похода в горы родители сначала горевали и растерялись так, словно потеряли единственного сына. И они действительно его потеряли. Там, в затаившихся под снегом горах, Борис оставил не только ОйСвету, но и самого себя. И теперь пытался найти себя другого, собрать по кусочкам, по клочкам… Некоторые кусочки казались хороши. Но очень некоторые и очень кусочки…

Борис в пару минут сориентировался и пригласил Наташеньку в ресторан. В пятницу вечером. Руководствуясь прекрасным жизненным постулатом: кто девушку ужинает, тот ее и танцует.

Обе дамы расплылись в улыбках. Борис судорожно прикидывал, на что может хватить его скудной зарплаты. Надо будет на всякий случай попросить взаймы у родителей и у дядьки… Потом когда-нибудь отдаст, наскребет по клочкам…

— Ну что вы… — для вида засмущалась Наташа. И мгновенно согласилась.

Сказать по правде, она в своей жизни в ресторанах бывала нечасто, разве что на свадьбах более удачливых подруг, которым смертельно завидовала. Иногда знакомые парни приглашали в кафе. Тоже очень редко, раза два-три… Просто посидеть, проветриться, куда-то деть вдруг ставшее ненужным время. А оно, такое торопливое, бывает удивительно неспешным, тягомотным, беспредельным, как замедленные кадры кинопленки… Таким оно показалось Наташе до вечера пятницы.

— Наконец они встретились на «Арбатской». Борис размахнулся аж на саму «Прагу» и сам слегка испугался своей непродуманной прыти и резвости. Но ему всегда всего хотелось добиться и получить сразу, чтобы все тотчас вдруг упало ему прямо в руки… А если не получалось — он мог повесить нос и загрустить.

Наташа увидела Бориса, пронизанного солнцем, сияющего, идущего под пристальным, прицельным обстрелом множества женских глаз, старающихся выбить «десятку», и удивилась. Неужели этот солнечный юноша может всерьез ею увлечься? Наташа никогда не строила иллюзий по поводу своей внешности, не обольщалась на ее счет и завышенной самооценкой не увлекалась, как многие ее сверстницы.

Она растерялась, смутилась, мучительно захотела немедленно затеряться в яркой, говорливой толпе… Она даже сделала шаг назад. Но не успела исчезнуть. Борис заметил ее и радостно взмахнул рукой. Наташа остановилась. Робко улыбнулась в ответ… Отметила, как классно сидит на молодом начинающем юристе модный дорогой костюм.

Вздохнула… И отдалась на волю судьбе. Впрочем, когда судьба является пред тобой в столь блестящем, незабываемом образе, устоять перед ее искушением слишком нелегко…

Борис, чуть прихрамывая, подошел к Наташе и легко, свободно, словно делал это каждый день несколько раз, взял ее под руку. Наташа стушевалась еще больше.

— Вперед! — бодро и весело скомандовал неотразимый мужчина. — Вы великолепны!

И хотя Наташа была далека от подобной мысли, она все равно решила принять ее за истину в первой инстанции.

— Видите ли, — увлеченно рассуждал по дороге к «Праге» Борис, — все на свете рестораны формальны в смысле формы. Так получается… Да, там все искусственно и надуманно, это ясно. Ну и пусть! Настоящая жизнь идет не в этих красивых стенах. Ей туда вообще нет хода. Но в ресторане так и должно быть. Он в два счета обесценивает и превращает в ничто подлинные ценности, например семью, детей и простой домашний обед, не претендующий на кулинарные изыски. Но обесценивает лишь на время. Правда, это время для каждого имеет очень разные границы.

Наташа взглянула на него с уважением, оценив ум. Для чего и старались…

Метрдотель весь в черном, извивающийся, как нарядный и очень хорошо оплачиваемый глист, провел их к столику, усадил и кликнул официанта. Тот моментально возник рядом — странно, даже ждать не пришлось! — и изогнулся, словно канцелярская скрепка на столе Бориса или компьютерная скрепка-подсказка. В то время компьютеры в России только появлялись, но мать уже привезла из-за рубежа для дочки. И обе довольно быстро научились с ним обращаться.

Скрепыш услужливо протянул меню, а Борис передал его Наташе. Она невидяще уставилась в поплывшие, разбегающиеся перед глазами строчки, отчаялась и вернула меню Борису. Он улыбнулся и быстро, почти не читая, заказал. Казалось, юрист бывает в ресторанах через день.

— Вы… часто здесь бываете? — неуверенно спросила Наташа.

Он, словно оправдываясь, пожал плечами:

— Так получается… Почему-то все клиенты обожают обсуждать детали дела, а главное, благодарить за удачную защиту именно в ресторанах. Я уже свыкся с такими посиделками, научился ориентироваться и потихоньку попивать портвешок. Водку не люблю. — Он приветливо кивнул вновь появившемуся с заказом скрепышу. — Наташенька, я не умею произносить тосты, поскольку с женщинами в рестораны не хожу, а клиенты любят говорить сами, и чем больше, тем лучше… Но все-таки постараюсь сказать. Очень давно, когда я учился в первом классе, вдруг к нам на уроке заявился электрик. Проверил проводку у двери и удалился. Но пока он проверял, все ученики обернулись к нему. Мастер ушел, а учительница заметила: «Ребята, вы не должны ни на что и ни на кого отвлекаться во время урока! Кто бы в класс ни вошел — смотреть надо лишь на учителя! Пусть к вам в класс въедет танк — вы и тогда должны смотреть только на учителя!» Так вот… Я бы хотел, чтобы вы отныне смотрели лишь на меня, даже если вокруг вас появятся и замельтешат сплошные Алены Делоны и Вячеславы Тихоновы!