Песня реки - Синтия Томасон Страница 44

– Ну вот, стало быть, вы пришли ко мне, – констатировал Филип с торжествующей улыбкой.

– Да, но, как я сказала, только потому, что ваша матушка… – Анна запнулась, понимая слабость своего оправдания. Она почувствовала себя в ловушке под проницательным взглядом Филипа, и ее угасший голосок канул в тишину.

– Почему бы вам не зайти, раз уж вы здесь? Заодно посмотрите, где протекали мои детские муки.

Войдя в комнату, Анна была одновременно и поражена, и очарована ее рациональным обустройством. Значительную часть одной стены занимал широкий камин. Рядом с ним висели четыре тепловентилятора в жестяных кожухах – свидетельство того, что и в Луизиане случаются холодные зимы. Над камином на деревянной полке стояли четыре керосиновые лампы. На соседней стене располагалась вешалка – длинная доска с рядом фарфоровых крючков для пальто и головных уборов, а дальше – сплошные книжные шкафы с учебной и художественной литературой.

Анна пробежала глазами выстроенные в линейку тома: латинский и французский буквари, орфографические словари, справочники по грамматике и романы.

– Вы действительно прочитали все эти книга? – спросила она.

– Все до единой, – проворчал Филип, как будто ее вопрос навеял воспоминания о строгом школьном учителе, дававшем ему трудные задания.

– О, заниматься в такой комнате одно удовольствие!

Лицо Филипа осветилось улыбкой.

– Если вам понравилась эта комната, подождите, еще не то будет! Давайте поднимемся туда. – Он показал на узкую винтовую лестницу, ведущую к небольшой двери на втором этаже.

Гадая, что это за необыкновенное чудо там наверху, Анна подобрала юбку и стала взбираться по ступенькам. Филип последовал за ней. В следующую минуту она оказалась в мире мальчишеской мечты. Чего здесь только не было! Комната была целиком заполнена всевозможными игрушками: от простых деревянных солдатиков до почти взаправдашних мушкетов, мечей и карет с вращающимися колесами.

– У нас в семье эту комнату называли garconierre, – прочувствованно сказал Филип. – Это значит «мальчишеская». Мама всегда отсылала нас сюда, меня и Анри. – Филип внимательно и с обожанием рассматривал дорогие сердцу вещи. – Я не был здесь долгое время, – пояснил он. – Мама считала, что у мальчиков должно быть специальное место для игр, свое собственное. Поэтому она держала игрушки Клодетт и всякие сувениры в доме отдельно от наших. Она говорила, что за день мальчикам нужно вволю выкричаться и выбегаться, чтобы вечером в доме они могли вести себя как джентльмены.

Филип взял в руки модель бригантины. Глаза его задумчиво устремились вдаль.

– Забавно, но факт, – сказал он, трогая пальцем всамделишный парус из холстины, – теперь мама, кажется, поняла, что и Клодетт нуждается в этой комнате не меньше, чем когда-то мы с Анри. До той поры, пока дети играют в игрушки, мальчики и девочки не так уж отличаются друг от друга. – Филип посмотрел на Анну, которая тем временем уселась посреди комнаты и с восхищением рассматривала небольшую деревянную лошадку с настоящими гривой и хвостом. – Когда-нибудь мои дети тоже будут играть в этой комнате, – сказал он. – Во всяком случае, я бы этого хотел.

Ничто не могло доставить Анне большего удовольствия, чем оказаться частью его сокровенного мира.

– Ваши дети должны быть очень счастливы иметь такого отца, Филип. И не только из-за всех этих вещей…

– Эта пони всегда была моей любимой игрушкой. – Он нагнул голову к лошадке, остававшейся у Анны в руках. – Посмотрите, какие у нее ноги! Они сгибаются в суставах. Если их подвигать, можно представить, как она бежит.

Филип сел рядом с Анной и повернул пони у нее на ладони. В тот момент, когда он дотронулся до ее руки, тепло от кончиков пальцев потекло по ее телу. Их взоры встретились, и Анна подвинулась навстречу магнетическому притяжению серо-стальных глаз.

Не говоря ни слова, Филип снял деревянную лошадку с ее руки и поставил на пол. Затем приложил ладонь к щеке Анны и наклонил голову к ее губам. Когда они приблизились друг к другу, она в тревоге сделала быстрый вдох, ожидая, что его губы вот-вот соприкоснутся с ее губами, и сердце ее бешено застучало.

– Прийти сюда – это самое лучшее, что вы могли сделать сегодня, – сказал Филип, прежде чем припасть к ее губам в томительно долгом поцелуе.

– Масса Филип, масса Филип, идите быстрее! – Голос Хакаби, внезапно нарушивший ласковый шелест листвы, доносившийся из рощи, заставил их оторваться друг от друга. – С мисс Клодетт что-то случилось! Я ужасно боюсь за нее, сах! [17]

Филип вскочил и помчался вниз по винтовой лестнице, перепрыгивая через две ступеньки. Анна последовала за ним, но, когда она выбежала из двери школы, он уже достиг забора в конце сада. Она на расстоянии слышала, как обезумевший Хакаби объяснял Филипу, что могло случиться с Клодетт.

– Кобыла вернулась без маленькой мисс, масса Филип. Такого еще никогда не было. Вы знаете, эта лошадь скачет подобно ветру. Я до смерти боюсь, не стряслось ли что-то страшное с нашим перчиком!

– Седлай мою лошадь, Хакаби, и разыщи Гранди Спаркса и Джозиа. Пусть собираются и едут с нами. Мы прочешем весь лес отсюда до Belle Terre. [18]А мама знает, Хакаби?

– Нет, масса Филип. Я не решился сказать миссус Монике об этом…

– Правильно, Хакаби. Поезжай со всеми, а я сейчас пойду к ней.

Филип побежал к дому. Через несколько минут он вернулся и бросился к конюшне. Грум вывел из загона крупную черную лошадь и передал ему поводья. Поравнявшись с Анной, Филип попросил:

– Вы не могли бы вернуться в дом и побыть с мамой.

– Конечно. Я буду молить Бога, чтобы все было хорошо.

– Спасибо, я надеюсь.

Четверо мужчин, на скаку обогнув конюшню, помчались на север. Им предстояло проехать рощу, отделяющую Френчмэн-Пойнт от Belle Terre, где находилась соседняя плантация.

Анна следила, как всадники, приблизясь к лесу, разделились. Далее они по одиночке разъехались в разные стороны и вскоре скрылись в чащобе. На подходе к дому Анна увидела, что Моника Бришар также наблюдает за группой, отправившейся на поиски дочери.

Филип направился по главной дороге, пролегавшей через лес, к Belle Terre. Черный жеребец, ожидавший, что хозяин, как обычно, погонит его быстрым галопом, с ходу взял привычный темп. Но Филип сдержал коня мундштуком, заставив его на сей раз трусить размеренной рысцой, сам же глядел направо и налево, надеясь найти Клодетт.

Наконец он заметил ее среди деревьев, футах в пятидесяти от колеи. Девушка лежала совершенно неподвижно под большим дубом с отходящими от основания узловатыми корнями, перекинувшимися через тропку. Прежде чем спрыгнуть с коня, Филип подъехал на несколько футов ближе.